Доктор Гарин. Владимир СорокинЧитать онлайн книгу.
чулках, бордовом белье медленно и красиво села на колени к Гарину, оплела руками:
– Доктор, вы меня примете? У меня, знаете ли, довольно простой случай…
Гарин взял с тумбочки папиросу с зажигалкой, закурил. Машина голова лежала у него на левом плече.
– Прошлый раз вы обещали рассказать мне о вашем преображении, – произнесла она, разглаживая его покоящуюся на груди бороду.
– О каком?
– Ну, когда вы… – Она потёрла своей узкой ступнёй холодную титановую ногу.
– Ах, это. – Он выпустил дым. – Десять лет тому я, уездный доктор, зимой вёз в село Долгое вакцину против боливийской чернухи. Ехали с одним ямщиком на его самокате в пятьдесят лошадок, попали в жуткую метель, сбились с пути, заночевали в поле. Он замёрз, а я выжил. Но уже без ног. Вот и всё преображение.
– Но вы рассказывали, что та ночь многое изменила в вашей душе.
– В душе? Так и сказал? Вероятно, выпил лишнего. Вы меня неизменно спаиваете, Маша.
– То есть преображения не было?
– Было, но…
– Вспоминать не хочется?
– Сейчас, во всяком случае…
– Ясно.
– Вспоминать – не гнилым овсом торговать…
– Не будем.
Она вынула из его мясистых, вечно недовольных губ папиросу, затянулась, вернула папиросу на место.
– Да, забыла: Ангелу опять затрясло, прямо во время танца.
– С кем она танцевала?
– С Дональдом. Но всё обошлось, он оказался джентльменом.
– Он и есть джентльмен, – серьёзно почесал бороду Гарин. – При всей его девиантности.
Помолчали.
– Гарин, – произнесла Маша.
– Да?
– Мне… очень хорошо с вами.
– Правда?
В ответ она трижды клюнула носом его плечо. Дотянулась, взяла с тумбочки бокал:
– Допьём?
Он не ответил. Она села, отпила, вытащила из его губ папиросу, прижалась своими, вливая в него терпкое вино. Он закашлялся, заворочался, сел.
– Простите. – Она приникла к нему.
– Это вы меня… простите… – Он тяжко вздохнул, обнял её. – Вы эдельвейс, а я… мамонт.
– И это замечательно! – Она прижалась к нему всем телом. – Оставайтесь мамонтом, умоляю вас.
Он склонился над ней, борода и нос угрожающе нависли в полумраке. Мгновенье он смотрел на неё, затем неловко и грубо сгрёб в объятьях, стал наваливаться.
– Мамонт, лучше на боку, – подсказала она.
Солнце встало над Алтаем, заливая лучами всё вокруг – кедровый бор, синевато-серые, с белыми вершинами горы, предгорные луга с уже ожившей травой, ещё прозрачные лиственные и густые хвойные леса, крыши посёлков. На неярком голубом небе виднелись лишь едва различимые перистые облака, подчёркивающие высоту и величие этого чистого неба, да бледнеющий с каждой минутой серп молодого месяца. Вдруг на западе вспыхнуло другое солнце – яростно-белое, маленькое, с булавочную головку, но гораздо ярче и сильнее привычного солнца. Белый беспощадный свет мгновенно накрыл утренний пейзаж, стирая привычные жёлтые лучи, падающие с востока, словно кто-то огромный