280 дней вокруг света: история одной мечты. Том 1. Артемий СуринЧитать онлайн книгу.
симку и зарядил ночью телефон на 100 %», – подумалось мне, и в этот момент нас окликнули охранники у суда.
На проходной был обыск. Охранники увидели телефон в поясной сумке и велели оставить его за пределами здания. Интуиция и логика работали в тот момент на полный максимум, на износ. Я открыл багажник авто и положил телефон в наружный карман рюкзака так, чтобы как можно быстрее достать его в случае нужды. Сжатый, как пружина, снова прошел досмотр и вошел в здание суда.
Бездушность – то самое слово, которое максимально точно передает увиденное в тех застенках. Чиновники и мелкие клерки проходили мимо в белых рубашках, оттеняющих их серые лица. Но в отличие от сотрудников полицейского участка, они меня замечали. Меня видели и открыто, насмешливо глазели. В их колких быстрых взглядах было презрение и ликующее злорадство. Я перестал быть пустым местом и стал «тем дурачком белым, в шляпе который». Они что-то говорили, спрашивали у моего водителя, у конвоира, посмеивались. Скалились, как шакалы, почуявшие кровь. Будто знали, что свободные люди выходят отсюда только в цепях.
Откуда-то из внутренней двери завели людей в серо-синих полосатых робах. Людей… Даже это слово казалось неуместным в том здании. Это были не люди, а тени – сломленные, поникшие, смирившиеся, с темными кругами под глазами и отрешенным взглядом. Они шли унылым строем, в наручниках, ноги закованы в кандалы. Длина цепи очень короткая, настолько, что даже подниматься по ступенькам им было тяжело: металлические звенья натягивались до предела и позвякивали, им вторили злобные смешки конвоиров, которые перемежались с ударами дубинок каждый раз, когда кто-то из них оступался или спотыкался.
Глядя на это, я не верил своим глазам. Непонимание. Шок. Бессилие. Трудно было представить, что на пороге 2020 года существует такое ужасное место! Если есть ад, то он должен быть похож на Ардаканский суд, где человеческая душа, достоинство, вся сущность безжалостно перемалываются и вбиваются в грязь деревянными дубинками конвоиров.
Я попросил воды, но приставленный конвоир ответил ухмылкой. «Живым трупам вода ни к чему», – читалось в его презрительном взгляде. На вопросы тоже никто не отвечал. Так прошло не менее часа. И вот, наконец, конвоир приказал пройти в комнату заседаний, где вальяжно восседал тучный боров-судья.
Меня выволакивают под руки из комнаты заседаний. Слышу, как судья за стеной продолжает рявкать на фарси и раздавать указания о моей дальнейшей судьбе. «Это конец», – всплывают в голове слова водителя, сказанные вчера перед полицейским участком. «Шпионаж в Иране – пожизненно», «Там неоткуда ждать милосердия», «Верная смерть» – мозг хаотично подсовывает отрывки сообщений с форумов. Но как же так? Я ведь не один! Дома семья, любимая женщина, друзья, люди, которые от меня зависят, собаки, в конце концов! Что станет с моими собаками?…
Возникает желание на грани боли: хочу поговорить с кем-то, выговориться, спросить – почему, за что? И тут же меня режет острое осознание того, что просто не с кем. Я совсем один. Конвоиры, не говорящие по-английски,