Ночь после выпуска (сборник). Владимир ТендряковЧитать онлайн книгу.
своих бывших учеников и только сдавленно выкрикивала:
– Наточка! Вера! Да Господи!
И платочком осторожно утирала слезы под крашеными ресницами.
– Господи! Какие вы у меня большие!
Натка Быстрова была на полголовы выше Нины Семеновны, да и Вера Жерих тоже, похоже, перегнала ростом.
– Вы для нас самая, самая старая учительница, Нина Семеновна!
«Старой учительнице» едва за тридцать, белолица, белокура, подобранно-стройна. Тот первый, десятилетней давности, урок нынешних выпускников был и ее самым первым самостоятельным уроком.
– Такие большие у меня ученицы! Я действительно старая…
Нина Семеновна утирала платочком слезы, а девчонки лезли обниматься и тоже плакали – от радости.
– Нина Семеновна, давайте выпьем на брудер шафт! Чтоб на «ты», – предложила Натка Быстрова.
И они рука за руку выпили, обнялись, расцеловались.
– Нина, ты… ты славная! Очень! Мы все время тебя помнили!
– Наточка, а какая ты стала – глаз не отвести. Была, право, гадким утеночком, разве можно догадаться, что вырастешь такой красавицей… А Юлечка… Где Юлечка? Почему ее нет?
– Юлька! Эй! Сюда!
– Да, да, Юлечка… Ты не знаешь, как часто я о тебе думала. Ты самая удивительная ученица, какие у меня были…
Возле долговязого физика Павла Павловича Решникова и математика Иннокентия Сергеевича, с лицом, стянутым на одну сторону страшным шрамом, собрались серьезные ребята. Целоваться, обниматься, восторженно изливать чувства они считают ниже своего достоинства. Разговор здесь сдержанный, без сантиментов.
– В физике произошли подряд две революции – теория относительности и квантовая механика. Третья наверняка будет не скоро. Есть ли смысл теперь отдавать свою жизнь физике, Павел Павлович?
– Ошибаешься, дружочек: революция продолжается. Да! Сегодня она лишь перекинулась на другой континент – астрономию. Астрофизики что ни год делают сногсшибательные открытия. Завтра физика вспыхнет в другом месте, скажем в кристаллографии…
Генка Голиков, парадно-нарядный, перекинув ногу за ногу, с важной степенностью рассуждает – преисполнен уважения к самому себе и к своим собеседникам.
Возле директора Ивана Игнатьевича и завуча Ольги Олеговны толкучка. Там разоряется Вася Гребенников, низкорослый паренек, картинно наряженный в черный костюм, галстук с разводами, лакированные туфли. Он, как всегда, переполнен принципами – лучший активист в классе, ратоборец за дисциплину и порядок. И сейчас Вася Гребенников защищает честь школы, поставленную под сомнение Юлечкой Студёнцевой:
– Наша альма-матер! Даже она, Юлька, как бы ни заносилась, а не выкинет… Нет! Не выкинет из памяти школу!
Против негодующего Васи – ухмыляющийся Игорь Проухов. Этот даже одет небрежно – рубашка не первой свежести и мятые брюки, щеки и подбородок в темной юношеской заросли, не тронутой бритвой.
– Перед своим высоким