Чайка. Три сестры. Дядя Ваня. Вишневый сад. Антон ЧеховЧитать онлайн книгу.
с дьяволом, началом материальных сил, мне суждено победить, и после того материя и дух сольются в гармонии прекрасной и наступит царство мировой воли. Но это будет, лишь когда мало-помалу, через длинный, длинный ряд тысячелетий, и луна, и светлый Сириус, и земля обратятся в пыль… А до тех пор ужас, ужас…
Пауза; на фоне озера показываются две красные точки.
Вот приближается мой могучий противник, дьявол. Я вижу его страшные, багровые глаза…
Аркадина
. Серой пахнет. Это так нужно?
Треплев
. Да.
Аркадина
(смеется). Да, это эффект.
Треплев
. Мама!
Нина
. Он скучает без человека…
Полина Андреевна
(Дорну). Вы сняли шляпу. Наденьте, а то простудитесь.
Аркадина
. Это доктор снял шляпу перед дьяволом, отцом вечной материи.
Треплев
(вспылив, громко). Пьеса кончена! Довольно! Занавес!
Аркадина
. Что же ты сердишься?
Треплев
. Довольно! Занавес! Подавай занавес! (Топнув ногой.) Занавес!
Занавес опускается.
Виноват! Я выпустил из вида, что писать пьесы и играть на сцене могут только немногие избранные. Я нарушил монополию! Мне… я… (Хочет еще что-то сказать, но машет рукой и уходит влево.)
Аркадина
. Что с ним?
Сорин
. Ирина, нельзя так, матушка, обращаться с молодым самолюбием.
Аркадина
. Что же я ему сказала?
Сорин
. Ты его обидела.
Аркадина
. Он сам предупреждал, что это шутка, и я относилась к его пьесе, как к шутке.
Сорин
. Все-таки…
Аркадина
. Теперь оказывается, что он написал великое произведение! Скажите пожалуйста! Стало быть, устроил он этот спектакль и надушил серой не для шутки, а для демонстрации… Ему хотелось поучить нас, как надо писать и что нужно играть. Наконец, это становится скучно. Эти постоянные вылазки против меня и шпильки, воля ваша, надоедят хоть кому! Капризный, самолюбивый мальчик.
Сорин
. Он хотел доставить тебе удовольствие.
Аркадина
. Да? Однако же вот он не выбрал какой-нибудь обыкновенной пьесы, а заставил нас прослушать этот декадентский бред. Ради шутки я готова слушать и бред, но ведь тут претензии на новые формы, на новую эру в искусстве. А по-моему, никаких тут новых форм нет, а просто дурной характер.
Тригорин
. Каждый пишет так, как хочет и как может.
Аркадина
. Пусть он пишет, как хочет и как может, только пусть оставит меня в покое.
Дорн
. Юпитер, ты сердишься…
Аркадина
. Я не Юпитер, а женщина. (Закуривает.) Я не сержусь, мне только досадно, что молодой человек так скучно проводит время. Я не хотела его обидеть.
Медведенко
. Никто не имеет основания отделять дух от материи, так как, быть может, самый дух есть совокупность материальных атомов. (Живо, Тригорину.) А вот, знаете ли, описать бы в пьесе и потом сыграть на сцене, как живет наш брат – учитель. Трудно, трудно живется!
Аркадина
. Это справедливо, но не будем говорить ни о пьесах, ни об атомах. Вечер такой