Восхищение. Александр МатюхинЧитать онлайн книгу.
было невыгодно платить два миллиона рублей каждому, кто не успел попасть под автомобиль или удачно сломать себе ноги.
– Если бы каждый человек проживал десять лет без единой царапины, я бы умер нищим, – говорил Пал Палыч.
Клиентов было много, каждый платил страховые взносы и стремился к той самой заветной мечте. Часть из них (процентов двадцать пять) не справлялись с задачей и оформляли страховые случаи. Другая часть (чуть больше тридцати процентов) переставала платить или по каким-то иным соображениям выбывала из гонки. Оставалась третья часть, последние сорок пять процентов. Они держались до победного. Когда подходил срок, приходилось им платить. И вот тут возникал деликатный момент: платить всем Пал Палыч не хотел.
В начале каждого финансового года мы собирались в его кабинете и составляли план по клиентам. «Счастливчики» были на мне – те, у кого подходил срок. Потом еще были «спринтеры» – их устраняли на пятом году страховки – и «неудачники», те, кому просто не повезло оказаться на кончике карандаша Пал Палыча. Все они должны были исчезнуть, согласно годовому плану, и превратиться в еще одну строчку еженедельного отчета.
Это сохраняло баланс компании и приносило каждому из нас неплохой доход.
Каждый отчет я составлял с невероятным удовольствием. Это вам не тыкать по кнопкам, придумывая отговорки или щедро рассыпая по тексту канцеляризмы. Тут надо знать, о чем пишешь. Хотя история с глазами оставалась за кадром, радужные оболочки с их бледным сияньем и капельками души стояли перед моим внутренним взором.
Катины глаза я тоже хорошо помнил. Даже когда поставил в отчете последнюю точку.
Через большое стекло мне было отлично видно нашу приемную. Из четырех менеджеров на месте только двое. Время обеда, все дела.
Входная дверь отворилась, вошла девушка в темных очках и пуховой куртке, в брюках, коричневых сапожках. Типичный молодежный стиль. На плече – коричневая же сумка, по привычной женской моде очень большая и явно неудобная. Светлые волосы спадают на лоб, на затылке собраны в хвостик…
…Я сообразил, что пялюсь на нее во все глаза.
Катя, Катя, Катерина, мать ее.
Те же лицо, волосы, прическа. Та же походка и одежда. Сумка эта…
Девушка огляделась (я похолодел, забыв, что со стороны приемной мое стекло – всего лишь большое зеркало), направилась к одному из менеджеров. Спросила у него что-то. Менеджер беззаботно кивнул в мою сторону.
Никогда не чувствовали себя загнанным зверем?
В затылке разлилась тяжелая тупая боль. Кончики пальцев задрожали. Я крепко сжал левой рукой карандаш, поднес его ко рту, погрыз тупой конец, заканчивающийся ластиком.
Если Катя сейчас войдет, я воткну ей этот карандаш в глаз. Прямо сквозь очки. А потом убегу. Буду бежать долго-долго, пока не умру. Есть ли другой выход?
Прошедшую ночь я провел в Катиной квартире, наслаждаясь сияньем ее мертвых глаз. Я все еще искал капельки души. Вглядывался. Рассматривал.
…Катя направилась в мою сторону…
Она