Повесть об Апостолах, Понтии Пилате, и Симоне маге. Борис РомановЧитать онлайн книгу.
и расстались до завтра. Отец и я вышли проводить Бахрама и Мосоха, и мы проговорили ещё про то, что было с утра: про небесные знамения, и нужно ли их теперь уметь читать, и про ессеев-звездочетов, и про их Учителя Праведности, и про старца Симеона, который узнал в Храме Младенца Иисуса. Столько разговоров и событий вместил этот день, что голова гудела, наверное ещё и от удара в Храме. Только я лег в постель, как сразу провалился… На двести лет назад.
Глава 6. Смеющиеся в Храме
Как будто сверху я увидел Иерусалим, его южную зеленую окраину, оливковую рощу, широкий ручей, дорогу в город и двоих, идущих по этой дороге к городу. И я пошёл за ними, и слушал, что они говорят.
– А ещё раньше, Цадок? Что было ещё раньше?
– ещё раньше жил человек по имени Погонщик Старых Верблюдов, потом еллины назвали его Сын Звезды, Зороастр. Он объяснил всем, что Божий мир изначально благ, а все плохое в нем временно и побеждается в конце дней через свободный выбор каждого из нас в этой жизни. Земля – Храм Бога, и каждый должен очищать его через добрые мысли, добрые слова и добрые дела.
Семилетний мальчишка несколько раз обежал вокруг идущего к городу Цадока, демонстративно оглядывая все кругом и указывая руками на все, что видел: на оливковую рощу невдалеке, на близкую речку, на раскидистую смокву за ней, на дальние невысокие скалы, на зеленеющее поле, на тропу, которой они шли, на редкие облака в ясном небе.
– Мы в храме, Цадок? А как же наш храм в Иершалоиме, он ведь тоже красивый, и все ходят туда, и детей носят, совсем малых, – чтобы сразу знали, где храм. Почему Зороастр – сын Звезды? А его принесли в храм, когда он родился? Что он сказал, когда родился? Мама говорит, что сначала я сказал «Цадок», – хотя ты не мой отец. Она удивилась и показала потом меня тебе, да? Так было? Про сына звезды ты в Персии узнал? Я тоже хочу туда, потом домой. А почему ты не ходишь в наш храм в Иершалоиме? Симон Макавей тебя не любит, или он тебе не нравится? Мама говорит, что про первосвященника лучше не говорить ничего, но я хочу все знать. Ты ведь Учитель, Равви, вот и расскажи. Говори, Цадок!
Они подошли к дощатому мостику-настилу над большим ручьем. Учитель взял мальчишку за руку и показал в прозрачную глубину у дна.
– Видишь, две рыбы стоят у дна против течения? Они всегда молчат, хотя знают про свой ручей все. Время течет быстро, как ручей. А вон там дальше на берегу овцы, вот видишь, – баран повернулся, смотрит на нас? Видишь, уходит теперь, и овцы за ним. Наступает новое время, Симеон. Была эра Овна, наступает эра Рыб. Овны шумные, прямые, упрямые. Рыбы молчат и дышат тайной воды. А кто будет теперь весь в словах, – как рыба в чешуе, – тот от сатаны, Симеон.
Симеон вдруг застыл на мгновение, как будто что-то услышал, вырвал руку и побежал с настила к едва видной тихой заводи, которую образовал изгиб ручья у песчаного плеса в высокой траве. Присел там на корточки и увидел ту, которая позвала его. Это