Преодоление. В. ТюпскийЧитать онлайн книгу.
втор описывает переселение только что освободившихся после Крестьянской реформы 1861 года малоземельных крестьян России на вольные земли Семиречья Средней Азии. Историю их жизни в диком крае, трагические события кровавого Киргизского бунта 1916 года, не менее трагические события, последовавшие за Великой Русской революцией 1917 года. Здесь читатель для себя откроет ранее запрещённые, а потому неизвестные до настоящего времени страницы Русской истории.
© В. Тюпский, 2012
© В. Тюпский. Иллюстрации. 2021.
© В. Михалушкин. Обложка. 2021.
Часть I. На вольные земли
Без Бога нация – толпа, объединенная пороком!
Или слепа, или глупа, иль, что ещё страшней – жестока!
И пусть на трон взойдёт любой, глаголющий высоким слогом.
Толпа останется толпой, пока не обратится к Богу!
Иеромонах Роман (А. Матюшин)
Глава I
Недалеко от Полтавы, среди невысоких холмов покрытых густыми лесами, где-то в излучине у заболоченной речушки затерялось небольшое село с белыми хатками и клунями1, покрытыми соломенными крышами. И только одна просёлочная дорога скользила кривою лентой, огибая холмы бежала узкой тропой на убранные поля и где-то терялась в дали.
Хмурая осень, идут проливные дожди. Унылое время, грязь непролазная. Ни куда не только не проедешь, но и верховые кони вязли по колено в размешанной грязи.
Ждут мужики когда выпадет снег, ударят морозы. И тогда, рано на утренней зорьке, поскрипывая полозьями по сухому снегу побегут лошадки под окрик седока, гордо сидящего на санях крепко нагруженных всякой снедью.
Вот и выпал долгожданный снег. Густо потянулись обозы в Полтаву на базар.
Везли сало, мясо, муку, гусей, поросят и всякое домашнее добро, которое можно продать.
Никита Тарасович тоже расторговался всякой снедью и пошёл за покупками в лавку.
Разглядывая товары в лавке он увидел расписную в ярких цветах, большую красную шаль с длинными кистями. Да так уж она ему понравилась, что как он не берёг копейку, всё же решился! Осуществил свою давнюю мечту. Купил своей дружине2 эту красивую завораживающую шаль.
Вот уж обрадуется моя Пелагея, думал Никита Тарасович.
Улыбаясь, стал перебирать в душе её достоинства. Умная, рассудительная, в меру полная, с красивой чёрной косой закрученной на голове. С ярким румянцем на щеках, с лёгкой горделивой походкой и огненными чёрными глазами.
Даже в трудную годину из души её веяло теплом, лаской и верой, что все невзгоды обязательно преодолеем! Да разве можно пожалеть чего-то ей!
Он всегда радовал её чем-то особенным. Так улыбаясь мечтал Никита Тарасович, крепко держа в руке мешок, в котором была уложена давняя мечта. Шаль с большими цветами и длинными кистями.
Давно в душе он мечтал обрадовать Пелагею, да всё как-то не получалось. А вот сейчас рассуждал он, продал целую тушу кабана, масло, немного мёда, два куска отбелённого холста, да рушники3, заботливо вышитые дружиной. Удачно продал муку, гусей и уток. Вот и выгадал!
Так уж он утешал себя. А как обрадуется Пелагея. Не без копейки живём! Хоть и землицы мало, да как-никак концы с концами сводим. Живём не хуже других, да и скопили немного денег.
Растут два ладных парубка4. Никита Тарасович втайне гордился своими сынами. Думал, вот бы прикупить землицы, поженить сыновей, построить хаты, да и зажили бы счастливо в своём селе, в достатке и спокойствии.
Так шёл по базару мечтая Никита Тарасович, и буквально воткнулся в открытую дверь корчмы5, откуда клубами валил пар.
Никита Тарасович перешагнул через порог. В нос ударил резкий запах горячих щей и горилки.
Мужики сидели за столиками в клубах табачного дыма с раскрасневшимися лицами. Одни мирно беседовали, другие смеялись, а в дальнем углу что-то громко обсуждали, не соглашаясь почёсывали затылки мужики.
Никита Тарасович снял шапку, перекрестился, и шагнул через мглу пара и дыма к прилавку.
Хозяин с масляной улыбкой поприветствовал уже знакомого сельчанина. Быстро подал ему заказанную еду и графинчик с горилкой.
Никита Тарасович вглядывался, где бы присесть, как вдруг слышит:
– Никита, земляк, та иди ж до нашей компании!
Никита Тарасович быстро подсел к своим сельчанам.
Разговаривали кто о чём. О покупках, о выгодной торговле, запивая горилкой. Но недалеко стоящий столик своим шумным разговором привлёк внимание мужиков.
Все собеседники Никиты Тарасовича были степенные, ладно сложенные, крепкие мужики, в косую сажень6 в плечах. Все как-то затихли, прислушиваясь как
Клуни – большие навесы для складирования и обработки зерна.
Дружина – здесь, жена.
Рушник – расшитое полотенце из холста.
Парубок – парень, юноша.
Корчма – питейный дом.
Сажень – старорусская мера длины 152 см.