Младенец и черт. Борис АкунинЧитать онлайн книгу.
Георгия Степановича.
– Вот он, мой суррогат. Алексей Парисович, тоже Романов, дорогой племянник. Вы его, господа, не обижайте, он еще птенец.
Всех познакомил и с деловитым видом убежал.
Партнеры, люди всё солидные, заядлые преферансисты, осмотрели Алешу и остались довольны. Застенчивый румянец, чистый лоб, наивный взгляд.
– Правила-то, Алексей Борисович, знаете? – поинтересовался господин Ланге. Судя по тому, что при виде зеленого юнца он заметно повеселел, мизер был не стопроцентный, с дыркой.
– Более или менее. Я не «Борисович», а «Парисович». Дед преподавал в гимназии греческий и латынь, вот и придумал имечко, – с привычной улыбкой поправил студент, раскрывая дядины карты. – Меня можно без отчества. Просто «Алексей».
Хм, а расклад-то интересный…
Господин напротив (чего-то там на «штейн», врач) спасовал.
– Вист, – сказал Алеша. Посмотрел карты партнера. Слегка наморщил лоб. – Э-э, да вы, господин Ланге, любите риск. А если вот так?
Зашел с восьмерки треф.
Ланге мучительно задумался. Сбросил семерку.
– Опрометчиво. – Студент поднял на него лучистые глаза. – Тогда берем вот эту и вот эту, а остальные, извините, ваши.
Сраженный трефовой девяткой, Ланге побледнел.
А Романов уже вскочил.
– Господа, прошу извинить. Совсем забыл, у меня срочное дело. Дядя сейчас вернется.
Штейн (Гольдштейн, Зильберштейн – что-то в этом роде) шутливо воскликнул:
– Что у вас за семейство – всё торопитесь!
Третий партнер, известный остроумец и либерал адвокат Локтев, поднес палец к губам:
– О семействе Романовых или хорошо, или ничего!
Остальные засмеялись. Алеша вежливо улыбнулся. К шуткам по поводу своей фамилии он привык.
Удерживать студента никто не стал. Лучше уж было сражаться с Георгием Степановичем.
Наконец-то Алеша был свободен.
Симу он нашел в саду, как и надеялся. Она стояла, прислонившись спиной к стволу дуба. Глаза мерцали в полумраке, будто две звезды (во всяком случае, именно такое сравнение пришло в голову влюбленному). Подойдя ближе, он понял причину этого чарующего феномена: оказывается, то блестели слезы. До чего же поэтичным должно быть сердце, способное так чувствовать музыку!
Качнувшись навстречу Алеше, девушка посмотрела на освещенные окна и повлекла молодого человека в самый дальний угол сада, весь заросший деревьями и кустами.
Поцелуй в губы… или больше? Вот единственное, о чем думал сейчас Романов. До сих пор ему удалось поцеловать Симу всего два с половиной раза, и то неубедительно: в щеку, в подбородок и в угол рта, по касательной.
Дойдя до самого забора, она обернулась. Остановила его, уже готового заключить ее в объятья, движением руки.
– Я должна вам кое-что сказать… Это важно.
И умолкла. Как же прелестно дрожали у нее губы!
Он опять к ней потянулся, но Сима отодвинулась и даже полуотвернулась.
– Какие недобрые сумерки… – Она