Три блудных сына. Сергей МарновЧитать онлайн книгу.
ненавижу Катона!
Василид расхохотался и с довольным видом потер руки.
– Катон, мой мальчик, поздравляю: у тебя есть враг! Не поворачивайся к нему спиной.
Темная волна прошла по лицу Катона, отчего оно на миг стало настолько страшным, что даже у Василида забегали мурашки по спине, а Флакк сжался, как сушеная смоква.
– Враг – это хорошо, – сказал Катон, криво усмехнувшись, – без врагов жить скучно!
2
– Вытягиваем руку, плавно, без резких движений… сжимаем в кулак… раскрываем ладонь, но пальцы остаются полусогнутыми… чувствуем ладонью тепло, ласкаем это тепло… тепло превращается в жар, жар уже нестерпим… бросаем!!!
Огненный шар отделился от ладони Катона и полетел в сторону соломенной мишени. Мишень вспыхнула ярким белым светом и сгорела неестественно быстро. Раздался вопль, напоминающий поросячий визг: магический огонь прилип к руке Флакка, и теперь она пылала.
– Катон!!! Твои шуточки?! – закричал Василид. – Погаси немедленно!!!
Катон пожал плечами и, не глядя на Флакка, щелкнул пальцами. Огонь погас, и вопль сменился судорожными всхлипываниями.
– С ума сошел?! – бушевал Василид. – Без вина хочешь нас оставить?! Твои нищие аристократы не больно-то раскошеливаются!
Кричал маг, не глядя на ученика: последнее время он как-то опасался смотреть ему в глаза.
– Не бойся, великий Василид, без вина мы не останемся… (Слово «великий» Катон сказал с едва заметной иронией и повернулся к Флакку.)
Флакк дернулся и застыл, глаза его остекленели.
– Ты пойдешь к своему грязному, вонючему отцу и скажешь, чтобы прислал сорок амфор сладкого фалернского в святилище Феба-Аполлона. Великие пить хотят.
– Я пойду к своему грязному, вонючему отцу и скажу…
– Иди!
– Не останешься ты без вина, великий, – устало сказал Катон и вдруг зевнул, широко и шумно. – Скучно. Ты прав, Василид, – это черви, но давить их – тоже скучно.
3
Катон шел по улице, сопровождаемый любопытными, чуточку испуганными взглядами. Обрывки фраз, произнесенных сдавленным шепотом, доносились до его ушей:
– Мист![8] Посвященный мист Аполлона!
– Такой молодой, и уже мист?!
– Тише, тише… это же Катон.
– Марк Порций Катон? Потомок того самого?[9] Разрушителя Карфагена?
– Да тише ты! Порчи захотел? Щелкнет пальцами – и привет!
… Камень, жара и пыль – это Рим. Миллионный город, прожаренный солнцем, собирал толпы вокруг фонтанов, дающих лишь временное облегчение. Те, кто мог себе это позволить, устремлялись к общественным садам, где в тени и прохладе трактирщики раскинули свои навесы. Катон нашел уединенное местечко под таким навесом и устало сел на скамью, прислушиваясь к пустоте, медленно растущей в его груди. «Радость ушла… радость ушла… – билась в голове надоедливая мысль, а ей вторила другая: – Украли радость…»
Суетливый трактирщик подскочил и затараторил:
– Такая
Среди римских аристократов было несколько семей, которые особо почитались в народе за наследственные добродетели (в римском понимании этого слова). К ним относились Сцеволы, Катоны, Бруты, Сципионы, Гракхи и.т.д.