Записки обыкновенного человека. Книга первая. Терентiй ТравнiкъЧитать онлайн книгу.
перед ним целей любой ценой. Талант руководителя позволил ему за два года восстановить дееспособность железной дороги, отстроить промышленность, причём по всей стране.
Откровенно говоря, не так всё было погано, и не стоит «шить» к делу Дзержинского, говоря его языком, всё, что наворотила советская власть за годы самоидентификации. Помимо «железного дровосека» были куда более одиозные фигуры, приложившие колоссальное количество сил и умения ради доведения идей марксизма, а тем более ленинизма, до уровня откровенного мракобесия. Кстати, умер прирожденный чекист в 1926 году, в возрасте 48 лет, задолго до появления на всесоюзной арене известного беспредельщика по части голодомора Когановича, основателя ГУЛАГА Ягоды, садиста и палача Ежова, ну и конечно же, интригана всех мастей Берии, что необходимо учесть. Так что честь офицерскую Феликс Дзержинский сохранил, а вернётся ли он к стенам НКВД-КГБ-ФСБ, это уж как Бог даст… Дзержинский не был верующим человеком, а потому скорее всего придется подождать.
И если он все-таки вернётся, то уж одно радует точно – скорее всего сместится акцент на социальные схемы работы, покинув пробы ряда лиц с их постоянным желанием навязать христианскую мораль в качестве воспитательного метода в школах, эдакого своеобразного кнута и пряника для детей и подростков. Здесь атеизм Дзержинского, как никогда к месту, а потому и дело спасения собственной души остаётся не общественным, а личным делом каждого.
С кем ты сейчас? Кто ты теперь?
С детства я боялся покойников, и, как назло, всегда попадал в ситуации, связанные с ними. Будто и впрямь мертвецы знали эти мои страхи, а потому постоянно меня выслеживали, дабы однажды окончательно свести меня с ума. Помню, как в юности умерла одна моя знакомая, близкий, можно сказать, родной для меня человек. Она прекрасно пела, играла на фортепиано и, как положено, мечтала стать артисткой. Обстоятельства гибели этой девушки и по сей день точно не выяснены, но тогда её нашли не сразу, а когда обнаружили, то её мама попросила меня съездить с нею на освидетельствование, дабы своим присутствием помочь ей вынести то, что предстояло. Знала бы она, кого взяла с собой!
Опознание происходило в судебном морге. Тогда я впервые увидел непритязательное и, одновременно, бесконечно безобразное искусство смерти. Узнал подругу, надо сказать, с трудом. А впрочем, не узнал, а заставил себя узнать. На возлежащей была футболка, за которой она гонялась всю зиму, и теперь эта вещица на ней выглядела обыкновенным тряпьём. Я стоял, как вкопанный, и, будучи человеком впечатлительным, старался не глядеть на лицо, но получалось с точностью до наоборот. Одного рассматривания, как оказалось, было недостаточно, и мне почему-то хотелось до неё дотронуться – словно для того, чтобы убедиться в естественности случившегося. Надежда Николаевна, так звали маму почившей, стала терять сознание, и санитар вывел её за дверь. На какое-то время я остался один на один с покойницей и ощутил лёгкое подташнивание. Почему-то я все время ожидал, что она