Жизнеописание Льва. Наталия РепинаЧитать онлайн книгу.
к последней странице закончилось вино и даже портвейн. Нашелся второй песенник, и одноклассник сбегал за добавкой. В финале пели Визбора: «Ты у меня одна…»
Он пошел провожать Светлану, которая жила недалеко, в одной из хрущовок. Он чувствовал, что очень пьян. Про нее было непонятно. Шли молча и очень торопливо. У него к тому моменту уже три года не было женщины, а до этих трех лет – развод после бессодержательного брака. Он шел и медленно наливался желанием. На сдержать его уходили все силы, поэтому он молчал и только сильно дышал через нос (вдруг возникло пьяное убеждение, что это поможет). Про нее, опять же, было непонятно, но она тоже молчала.
Попрощались у подъезда, но он зашел за ней в подъезд.
Было уже очень поздно. Снаружи – темно-фиолетово, подъезд же резанул их глаза ярким солнечным светом. Светлана потянулась к выключателю, и одновременно с тем, как свет погас, он прижал ее к стене. Они стали целоваться, дальше смутно. Наверное, они решили, что их будет слышно в гулком ночном подъезде – поэтому дальше лавочка перед подъездом в темном фиолете. Светлана села к нему на колени верхом. Но теперь они, скорее всего, подумали, что тут их будет видно – поэтому дальше они обнаружили себя на детской площадке за домами, она стояла на коленях перед ним (опытная подруга однажды советовала), а он все прерывистыми кусками слов пытался сказать, что у него три года не было женщины. Дальше опять все смутно, совершенно точно стояние на коленях ни к чему не привело, потому что потом он обнаружился дома у одноклассника (к себе далеко и нет денег на такси) лежащим на полу и тянущим за руку его жену: «Иди ко мне!» Так они поссорились с одноклассником.
На другой день он с пульсирующей головой добывал Светланин телефон, звонил ей, но подходила мама. Он оставил свой номер.
Мама же слышала, что было в подъезде, и видела, что было на лавочке. Детской площадки, к счастью, не видела. Утром Светлана постаралась уйти в институт пораньше, потом поехала в гости к подруге и только оттуда решилась позвонить маме, которая сказала: «Или алкоголь, или мужчина. Одновременно не надо».
А потом Светлана обнаружила, что… нет, не беременна. Грибок не грибок, инфекция – в общем, что-то неприятное по женской части она обнаружила. Она никогда бы не позвонила Анатолию, но тут, возмущенная (три года у него не было, ага!), позвонила. Он не поверил, что это от него, потому что три года. Не хотел грешить на нее, но откуда же иначе?
Образовалась общая постыдная тайна, замешенная на недоверии.
О совместном лечении, как и о ночи, ставшей его причиной, он никогда даже про себя старался не вспоминать. Только песни Визбора не любил.
Потом было все как надо: трогательное ухаживание, постепенное привыкание, жертвенное служение рыжим волосам, ямочкам, смеху. И так-и-быть приятие его, невидного, как моль, подчинение неблизкому и неинтересному человеку только из-за той грязной ночи, которая связала их, как соучастие в убийстве.
Конечно, никто не может знать, о чем думает сейчас Анатолий. Но и он сам тоже. Он ходит туда-сюда по пустынной платформе, и ему кажется, что он ждет электричку, которая должна увезти