Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль. Георгий ЧернявскийЧитать онлайн книгу.
в прямой аргументированной полемике. Последовала почти паническая телеграмма Ленину, на которую тот ответил советом успокоиться и не давать себя спровоцировать.[203]
24–25 мая переговоры были продолжены. Теперь Раковский фигурировал уже как «уполномоченный» России, председатель делегации, а Мануильский – как «полномочный член делегации».[204] И в письменной, и в устной форме С. П. Шелухин настаивал, чтобы российская делегация затребовала новых полномочий, пока же предлагал наметить план работы, выдвинуть требования и пожелания, но до получения новых полномочий не брать на себя обязательств. Кроме того, украинцам якобы не было ясно, какой договор намерена заключить Россия – торговый, железнодорожный или какой-то иной. Здесь Шелухин явно лукавил, ибо заведомо было известно, что речь прежде всего идет об установлении мирных межгосударственных отношений между обеими странами.
На этот раз Раковский вел себя спокойнее, опыт его рос не по дням, а по часам. Он немедленно обнаружил хитрость партнера и пространно разъяснил, что российская делегация настаивает на ведении в первую очередь переговоров о перемирии. Шелухин дал согласие. Оба руководителя делегаций обменялись обвинениями в империалистических тенденциях. Раковский выразил несогласие с демаркационной линией, предложенной украинцами: она, мол, продвинута на десятки километров вперед от линии перемирия. Он потребовал оглашения протоколов заседаний не только на украинском, но и на русском языках, выработки их текстов совместно с секретариатом советской делегации. В целом, таким образом, первая дипломатическая контратака Раковского принесла ему некоторый успех.[205]
На этом заседании Раковский в письменной форме представил определение советской федерации, исходившее из того, что РСФСР является «единым государством, включающим в себя территории всех советов рабочих и крестьян. Местные уездные, губернские и областные советы являются самостоятельными в области внутреннего управления и по всем вопросам, которые не относятся ко всей федерации в целом».[206] Не трудно заметить, насколько абстрактным, не учитывавшим реалий советского управления, большевистской диктатуры, начинавшейся гражданской войны, было это определение. Оно соответствовало классическим стандартам федерации, причем федерации территориальной, а не национальной, и Раковский, по-видимому, искренне верил в перспективную реальность таковой для Советской республики. Во всяком случае, его государственная деятельность в следующие годы, его участие в оппозиционном движении второй половины 20-х – первой половины 30-х годов свидетельствуют именно об этом, хотя позже его федеративные идеи существенно обогатились национальным содержанием. По окончании заседания Раковский отправил телеграмму Чичерину. Он просил прислать экстренным курьером новые полномочия, необходимый текст которых был тут же сообщен.[207]
27 мая начались непосредственные переговоры
ЦДАВОВУУ. Ф. 2607. Оп. 1. Од. зб. 1. Арк. 15.
Робітнича газета. 1918. 26 травня; Известия. 1918. 28 мая.
Киевская мысль. 1918. 26 мая.
ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Ед. хр. 510. Л. 4.