Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя. Группа авторовЧитать онлайн книгу.
в глазах консервативно настроенных поляков западное общество было нормальным, поскольку, в отличие от коммунистического строя, в нем оберегались традиции и сохранялась вера в бога. Но сегодня поляки вдруг обнаружили, что «нормальность» по-западному – это секуляризм, мультикультурализм и однополые браки. Стоит ли удивляться, что некоторые жители Центральной и Восточной Европы, поняв, что консервативного общества, которое они хотели имитировать, больше не существует и что его смыло бурным потоком модернизации, почувствовали себя «обманутыми»?
В то же время на самом Западе стремление антилибералов изменить политическое устройство посткоммунистических стран по образцу уже преодоленной сексистской, расистской и нетолерантной версии «Запада» не только воспринимается как бесплодная попытка обратить время вспять, но и выглядит покушением на заработанный потом и кровью «моральный прогресс» Запада, а потому огульно осуждается как проявление враждебности к Западу в целом.
Многие в Центральной и Восточной Европе отождествляют вестернизацию с предательством и по другой причине: важный аспект продолжающейся «культурной войны» между двумя частями Европы связан с непростыми межпоколенческими отношениями после крушения коммунизма. Одно из последствий однополярной Эпохи имитации заключается в том, что школьников начали учить искать образцы для подражания на Западе. И по мере внедрения этого стандарта в образовании идея подражать своим родителям становилась для них все менее привлекательной. Тем, кто родился после 1989 года, было нетрудно «синхронизировать» свои представления и поведение с западными стандартами. Но по той же причине «координация» своих ожиданий с ожиданиями предыдущих поколений казалась им «немодной». В результате в посткоммунистических странах родители утратили способность передавать собственные ценности и убеждения своим отпрыскам. Для последних то, как жили их родители, то, чего они добились или как страдали при коммунизме, уже не имело значения ни в материальном, ни в моральном плане. Молодежь не взбунтовалась против родителей, как это было на Западе в 1968 году, она просто перестала им сочувствовать и вообще не обращала на них внимания. С появлением социальных медиа общение стало происходить преимущественно внутри четко очерченных поколенческих групп. «Соединиться» через интернет со сверстниками поверх государственных границ проще, чем вести диалог через границы, пролегающие между поколениями. Столкнувшись с неспособностью «запрограммировать» своих детей собственными ценностями, родители в этом регионе начали почти истерично требовать, чтобы за них это сделало государство. От него требовали выслать «спасательные команды», чтобы освободить детей из лап коварных западных «похитителей». Этот «крик души» может показаться жалким нытьем, но именно он стал важным источником народной поддержки антилиберальных популистов