Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека. Франс де ВаальЧитать онлайн книгу.
всей книги утверждая, что наши гены знают, как лучше для нас, что они программируют каждое колесико человеческой машины выживания, Докинз выжидает до самого последнего предложения, чтобы нас обнадежить, утверждая, что на самом деле мы можем с легкостью выбросить все эти гены в окно: «Мы – единственные существа на планете, способные восстать против тирании эгоистичных репликаторов».
Таким образом, в конце XX в. подчеркивалась необходимость для нас возвыситься над природой. Эта позиция подается как дарвиновская, хотя сам Дарвин не имеет к ней никакого отношения. Дарвин, как и я, считал, что наша человечность коренится в общественных инстинктах, общих у нас с другими животными. Это явно более оптимистичный подход, чем утверждение, что мы «единственные существа на планете», кто может превозмочь свои базовые инстинкты. Согласно этому последнему представлению человеческая порядочность и мораль не более чем тонкая корочка: то, что мы создали, а не унаследовали. И всякий раз, как мы делаем что-нибудь не слишком достойное, сторонники «теории тонкого налета цивилизации» напоминают нам об отвратительной внутренней сущности, скрытой под этим налетом: «Видите, такова человеческая натура!»
Наш дьявольский лик
В сцене, с которой начинается фильм Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года», в одном блестящем образе заключается идея, что насилие – это хорошо. После того как между гоминидами вспыхивает драка, во время которой один колотит другого бедренной костью зебры, оружие триумфально взлетает в воздух, где спустя тысячи лет превращается в орбитальный космический корабль.
Приравнивание агрессии к прогрессу лежит в основе так называемой гипотезы «африканского происхождения человека», постулирующей, что мы достигли нашего нынешнего положения посредством геноцида. Когда группы Homo sapiens мигрировали из Африки, то продвигались вглубь Евразии, убивая всех прочих двуногих обезьян, с которыми сталкивались, включая вид, наиболее похожий на них самих, – неандертальцев. Наша кровожадность – центральный элемент книг с названиями вроде «Мужчина-охотник» (Man the Hunter), «Демонические самцы» (Demonic Males), «Царственное животное» (The Imperial Animal), «Темная сторона мужчины» (The Dark Side of Man), большинство из которых в качестве модели нашего предка берут шимпанзе, точнее – самца шимпанзе. Подобно сногсшибательным красоткам в ранних фильмах о Джеймсе Бонде, самки – это то, за что сражаются самцы, однако они не играют почти никакой роли в истории, выполняя лишь функции подружки или матери. Принятием решений и борьбой занимаются только самцы – и подразумевается, что они же движут эволюцию.
Но хотя шимпанзе стали воплощением дьявольского лика нашей головы Януса, так было не всегда. В то же время, когда Лоренц и Ардри заостряли внимание на нашей каиновой печати, дикие шимпанзе, по всей видимости, занимались в основном тем, что лениво перемещались от дерева к дереву и собирали плоды. Противники представления об «обезьянах-убийцах» – а их было предостаточно – использовали