Иван Грозный. Кровавый поэт. Александр БушковЧитать онлайн книгу.
образом, ну а царь,
уже в юные годы отличавшийся жестокостью, подмахнул приговор, не особенно и разбираясь.
Против этого свидетельствует странная избирательность последовавших репрессий. Кубенского и обоих Воронцовых казнили, Федорова отправили в ссылку, а пищальникам так ничего вообще и не сделали. Между тем «тиранство» выглядит совершенно иначе: если бы Грозный захотел потешить свою кровавую натуру, он непременно покарал бы всех одинаково. Но этого-то как раз и не произошло! Как сообщают документы того времени, Федоров получил послабление потому, что «против государя» не шел. А другие, выходит, замышляли что-то именно против государя?
Темное дело, в общем. Особенно если учитывать, что в подобной заварушке (если бы не грамотные действия охраны) пулю мог ненароком схлопотать и сам царь – и разбирайся потом, из чьей пищали она прилетела, особенно если учесть, что сегодняшних методов баллистической экспертизы тогда, конечно, и в проекте не было…
В общем, все это очень похоже на заранее обдуманное покушение – по крайней мере и эта версия имеет право на существование.
Между прочим, в этой истории Грозный как раз проявил гуманность, западноевропейскому писаному правосудию решительно не свойственную. На Западе в подобной ситуации вздернули бы всех до единого. В Англии подобные «челобитные» подпадали под статью «великая измена» или «умышление смерти короля». Или, при особо благоприятном исходе дела, «незаконное сборище с целью учинения беспорядков», «сговор двух или более лиц с противозаконными намерениями» – что опять-таки считалось «изменой», преступлением против государственной безопасности…
Перстная печать царя Ивана IV с правой грамоты Троице-Сергиевому монастырю. 1587 г.
Кстати, в Англии под ту же самую «великую измену» версталось даже вступление постороннего лица в интимные отношения с королевой, незамужней старшей принцессой, женой старшего королевского сына-наследника. Даже если кто-то из упомянутых дам сам впустил бы любовника, для того дело все равно обернулось бы обвинением в «изнасиловании»…
Во Франции подобное подпадало под формулировку «оскорбление величества» – самое тяжкое преступление по тогдашним законам, а во Франции, кстати, за некоторые особо тяжкие политические преступления ответственность нес не только сам виновник, но и члены его профессиональной корпорации, члены семьи… Во Франции, наконец, в аналогичной ситуации перед судом предстали бы не только оставшиеся в живых пищальники, но и трупы погибших: согласно тамошним законам, наряду с живыми уголовной ответственности подвергались и трупы преступников (а также животные и предметы, явившиеся причиной смерти человека).
Один печальный пример (из множества). Гораздо позже описываемых событий, в 1687 г. некий пятнадцатилетний ученик портного по имени Жан Эре по дурости ляпнул на публике: он так нуждается в деньгах, что за звонкую монету готов и короля убить. У нас, на Руси, он и кнутом