«Окопная правда» Вермахта. Война глазами противника. Артем ДрабкинЧитать онлайн книгу.
Ритген (Ritgen): «Это случилось, в 10.30 в лесу около Кекавы (Кекаи), примерно в 20 км от Риги, когда произошла краткая остановка. Подразделения и части, несколько растянувшиеся из-за быстрого темпа, сомкнулись и построились для атаки и броска на Ригу… Пока они стояли, произошел инцидент, характерный для тогдашней обстановки. Из леса послышался шум моторов, и прежде, чем мы поняли, что происходит, из лесной просеки выкатились на наше шоссе три закрытые легковые машины. Команда, отзыв, оружие взято на изготовку, возбуждение там и тут, и загадка уже разрешена. Русский корпусной штаб, ничего не подозревая, попался нашей маршевой колонне и мгновенно был окружен нашими солдатами. Сопротивление и бегство были невозможны. Так дешево в дальнейшем мы никогда не брали в плен русских генералов – им пришлось с их автомашинами включиться в нашу маршевую колонну и под охраной участвовать в броске на Ригу». Кто тогда попал здесь в плен, не догадывался никто. Сегодня это довольно ясно – генерал-майор Шестопалов, командующий 12-м механизированным корпусом с его ближайшим штабом». (Комментарий с форума ВИФ2.)
Надо сказать, что на севере русские силы окружить не удалось. Русские отступали в порядке и по приказу. Они взорвали все мосты.
Когда брали Ригу, я был в передовом отряде, составленном из моторизированной части и нашей роты. Нашей целью были мосты под Ригой. Тяжелейшие бои. Мост, который мы должны были захватить, взлетел на воздух прямо передо мной. Я не добежал до него 15 метров. В тот день у нас в роте погибло более 30 человек.
При взятии Риги моя рота потеряла всех офицеров. Командир роты погиб, двое взводных были ранены. Меня назначили командиром роты, но через несколько дней и меня ранило. Так что я недолго командовал ротой, да и слишком молод я был для этого. Как меня ранило? В городе Вользаков выглянул за угол дома и неожиданно увидел, что на ограде какого-то садика сидит русский солдат. Увидев меня, он вскочил, бросил ручную гранату. Она взорвалась рядом со мной. У меня весь бок был в осколках. Первую помощь оказал врач полка, а потом меня отправили в литовскую больницу в Шяуляе. Там мне сделали несколько операций, осколки вытащили. Из Шяуляя меня самолетом перевезли в Кенигсберг, а уже в августе я снова в полку.
Когда вернулся из госпиталя, был на разных должностях, адъютантом батальона, взводным в разных ротах. У нас были такие потери, что в мае 1942 года полк стал двухбатальонного состава.
– Основные потери у вас были от стрелкового оружия или от артиллерии?
– От стрелкового. От артиллерии в первое время меньше, но потом основные потери были от артиллерии.
– Как вы можете оценить, кто был у немцев эффективнее – пехота или артиллерия, от кого русские больше страдали?
– Русские страдали от нашей артиллерии. У нас были отличные корректировщики и высокая концентрация огня. Так что, когда пехота шла в наступление, сопротивление уже было сломлено.
Когда мы вошли в Россию – вот там начались настоящие бои. Под Сольцами наша дивизия