Оправдания Евы. Эллина НаумоваЧитать онлайн книгу.
с подчиненными. Напоминал, что дома – это не на работе. Ее тоже частенько тянуло распекать нас громко и в непарламентских выражениях.
Я всегда полагала, что семейка у него экзотическая. Но не до такой же степени. От изумления не заметила, что официант принес третий бокал вина мне и кофе бывшему. А надо было бы следить за происходящим. Но тогда уж очень хотелось высказаться:
– О чем ты? Твоя мама всего лишь заведовала отделением в поликлинике. Моя чем только ни руководила, пока не стала замминистра, и то таких проблем никогда не возникало.
– Ну, положим, не замминистра, а руководитель направления. Отличная должность: министры приходят и уходят, а специалист работает себе и работает.
– Уровень тот же. И должность инфарктная. Только с таких и не изгоняют, как козла отпущения, если соответствуешь, конечно, – с готовностью разъяснила я.
– Не уводи разговор в сторону. Ты считала, что женщина должна и может быть только несгибаемой и властной, матерящей начальствующих мужиков, если у них что-то не получается, и хотела быть похожей на свою карьеристку мать. А то, что и твой отец, и твой отчим под напором ее характера благополучно спились и были выдворены из дома, – не проблема? – спросил он с какой-то дурашливой ухмылкой. Помолчал. И вдруг очень зло и нарочито четко произнес: – Ты не замечала и не замечаешь за собой вот этого пренебрежительного: «Всего лишь заведовала». Для тебя все, кто не дошел по трупам конкурентов до замминистра, – «всего лишь».
– Нет, милый, это не пренебрежение. Я отлично знаю, что для врача, который хочет лечить, заведывание отделением – пик карьеры. Начиная с главврача и выше уже «организаторы здравоохранения». Мне кто-то говорил, что все они – паршивые диагносты, наипаршивейшие, точнее. У них выход только наверх. Если останутся внизу, доошибаются до того, что придется выметаться из медицины. Мое «всего лишь» относится и к завотделением, и к министру, если они заняли свои должности по блату. Я думала, ты это усвоил еще в бытность моим мужем. Вот твой дядя, брат твоего папы, резво поднимался по партийной лестнице. Думаю, тоже шел по трупам конкурентов из парткома завода все дальше и дальше…
Ох, лучше бы я не видела, как разгладились мимические морщины на лице бывшего, как потеплел взгляд. Упоминание великого дяди привело его едва ли не в экстаз. Ну, и для кого из нас достижения родственников значили больше? Он сообразил, что не владел лицом, и попытался отвлечь меня:
– «Милый»? Ты обратилась ко мне «милый»?
– Разве? Извини.
Моя мама году этак в восемьдесят втором после института распределилась на скромную фабрику мастером. Такой активной и толковой оказалась девочка, что через три года заняла место ушедшего на пенсию главного инженера. А потом директор задумал фабрику приватизировать. Она его русским языком предостерегала: «Над тобой управление и министерство, вокруг бандиты. И все в позиции низкого старта – вертят от нетерпения задами и ждут идиота, который сорвется с места. Тогда можно будет кинуться за ним и на него, в неразберихе расправы подубасить