Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944. Эрих ГессеЧитать онлайн книгу.
союзников с Советским Союзом в 1939 году, а также более поздние тайные заверения известных советских политиков о готовности как можно быстрее присоединиться к военному альянсу против Германии. Естественно, что это поневоле наводило на мысли о том, что для немецкой власти со стороны Востока следует ожидать угрозу.
К чувству угрозы, возникающей для тылового прикрытия германской армии, боязни последствий новой войны на два фронта добавлялось неприятное осознание возможных экономических последствий перехода Советского Союза в ряды противников Германии. К тому же германское руководство было весьма обеспокоено вопросом, сможет ли блокированный континент развернуть достаточные народно-хозяйственные силы, чтобы обеспечить необходимое количество продовольствия и дальнейшее ведение войны. Однако точно установить, насколько чисто экономические соображения сподвигли Гитлера к нападению на Советский Союз, не представляется возможным. Известно только, что, исходя из опыта Первой мировой войны, он постоянно упрекал генералов в том, что они очень слабо разбираются в военно-экономических вопросах и не видят исходящей из них угрозы для осуществления его политики немецкой экспансии. А вот политическая подозрительность охватывала Гитлера слишком легко, и на основании своих политико-экономических представлений и опасений он все более укреплялся во мнении, что Германия чересчур сильно зависит от готовности к переговорам руководства Советского государства.
Только стесненность в средствах заставила Гитлера в 1939 году в интересах сиюминутной военной и экономической необходимости отказаться от широко пропагандировав-шейся на протяжении десятилетий борьбы с большевизмом. Однако он никогда не изменял своей убежденности в том, что Советский Союз является сплетением в единое целое его политических врагов – коммунизма и еврейства.
По мнению Гитлера, высказанному в его программной книге «Майн кампф», большевистское Советское государство являлось не чем иным, как шагом еврейства в его попытке установить в XX столетии мировое господство. О том, насколько верен он оставался своей политической доктрине даже во время провозглашенной в договоре с СССР дружбы, свидетельствует его неуверенность в отношении собственного народа, который приветствовал сделанный им дипломатический шаг с поразительным облегчением, прославляя его политические способности. Проявилось это и в неоднократно задаваемых Гитлером своему окружению пытливых вопросах относительно того, насколько отразился на позиции союзников Германии внезапный поворот в его политике. Только приняв решение о наступательной войне, он снова вернулся к своей основной установке, считая, что освободился наконец от упреков к самому себе, о чем и написал в письме Муссолини 21 июня 1941 года.
Гитлер, как авторитарный национальный вождь, не нуждался в одобрении своих политических мероприятий свободно избранными народными представителями и не боялся их осуждения,