Голливудская трилогия в одном томе. Рэй БрэдбериЧитать онлайн книгу.
воде, только волны тяжело вздохнут, отбегая назад за подкреплением.
«Как угадать его среди этих полуночников? – думал я. – И что бы такое крикнуть, чтобы он в панике сорвался с места, бросился по проходу, а я за ним?»
С экрана улыбался гигантский череп, влюбленные укрылись на крыше Оперы, призрак преследовал их, распахивая плащ, подслушивал их испуганный любовный лепет и усмехался; орган гремел, кинотеатр покачивался на высоких волнах, готовый справить морские похороны в случае, если планки пола разойдутся и пучина поглотит нас.
Я быстро переводил глаза с одного едва различимого обращенного к экрану лица на другое, все выше и выше по рядам, пока не уперся взглядом в окошко киномеханика, где вдруг увидел часть лба и безумный глаз, устремленный вниз на восхитительные роковые страсти, бушующие в гейзерах света и тьмы.
Глаз Ворона из поэмы По. Или… Чужака!
Предсказателя по картам Таро, психолога, френолога, нумеролога и…
… киномеханика.
Кто-то же должен крутить фильм, пока Формтень терзает орган, заходясь от восторга. Обычно в другие вечера старик сам перебегал из кассы в будку киномеханика, оттуда к органу, прыгал из одного помещения в другое, будто под личиной беспокойного старца скрывался взбесившийся мальчишка.
А сейчас…
Кто еще мог увлечься этим поздним ночным меню из горбунов, разгуливающих скелетов и волосатых лап, срывающих жемчуга с шеи спящей женщины?
Чужак.
Музыка достигла апогея. Призрак исчез. На экране возник новый отрывок – дергающиеся кадры «Джекила и Хайда»[80] выпуска тысяча девятьсот двадцатого года.
Я соскочил со сцены и бросился бежать по проходу между злодеями и убийцами.
Глаз По в окошке исчез.
Когда я добежал до будки, в ней никого не оказалось, пленка сама по себе выползала из проектора, похожего на светящегося жука. Джекил, превращаясь в Хайда, спускался по лучу света на экран.
Музыка смолкла.
Внизу, выходя из кинотеатра, я увидел выдохшегося, но счастливого Формтеня. Он снова сидел в кассе, продавал билеты в тумане.
Я просунулся в окошко, схватил его за руку и крепко сжал.
– Неплохой рис для вас, а?
– Что? – воскликнул Формтень, он принял мои слова за комплимент, хотя и не понял их.
– Будете жить вечно! – сказал я.
– Откуда вы знаете то, чего не знает даже Бог? – спросил Формтень. – Приходите снова, попозже. В час ночи. Будет Вейдт[81] в «Калигари». В два часа – Чейни в «Смейся, клоун, смейся». В три – «Горилла», в четыре – «Летучая мышь». Пусть кто-нибудь скажет, что этого мало.
– Только не я, мистер Формтень.
Я двинулся в туман.
– Не впали в депрессию? – крикнул он мне вслед.
– Думаю, что нет.
– Если способны думать, значит, не впали.
Наступила ночь.
Оказалось, что кафе Модести закрылось рано, а может быть, и навсегда, чего я знать не мог.