Обманутые счастьем. Владимир НестеренкоЧитать онлайн книгу.
колосья на косынке, загрёб в широкую ладонь, принялся отсчитывать зёрна, сбрасывая их на прежнее место. Стал прикидывать счёт в уме, глядя на Одарку с серпом в руках, терпеливо ждущую результат.
– Зерно ядрёное, но колос маловат против нашего. Тятя умел угадывать сбор едва ли не в яблочко и меня научил, – Евграф медлил с ответом, словно боясь больно ударить жену, наконец, решился на такую немилость. – У нас тут десятина – возьмём пять десятков пудов пшенички, овсы сыпанут гуще. Не богато, рассчитывал взять больше.
– Сколько будет кулей жита? – волнуясь, спросила Одарка, – хватит ли нам хлеба на год?
– Не пужайся, милая, досыта! На семена останется.
Евграф в подсчётах ошибся мало. Два ларя, что он устроил в клуне для засыпки пшеницы и фуражного зерна, были далеко не полные. Такая же картина у Степана. И всё же они рады: семьи будут сыты.
7
Холодало, с ближнего перелеска тянуло прелым листом, земля зябла от ночных приморозков, но отходила за день, если брызгало скупое солнце. С каждой ночью почва глубже промораживалась, проклюнувшиеся сорняки на огороде гибли. Всё чаще в окна стучал жесткий простывший на ветру дождь, иногда летела белая, как сахар-песок, крупа. Она не пугала. Полевые работы окончательно свернуты, как порожние мешки и прибраны до новых весенних хлопот.
Друзья собрались обмыть бражкой первый урожай и окончание осенних полевых работ в середине октября. Степан пришёл к другу с сыновьями и принарядившейся женой, хотя она почти весь день стряпалась вместе с Одаркой.
В хате пол свежо вымазан глиной, под потолочной маткой на шнурке весят небольшие снопики пшеницы и овса, у небольшого окна стол набело выскоблен и вымыт. Он ломится от праздничной снеди. Здесь квашеная капуста, огурцы, оранжево лежат в миске помидоры; на противне в центре стола – каравай и сдоба из нового урожая. Тут и пироги с капустой, и брусникой; тут и поджаристые шаньги богато белея подрумяненным творогом и смазанные топлёным маслом; тут и жаркое по-домашнему с рассыпчатой картошкой; тут и сахарные петушки детям. В кружках ядреная пахнущая смородиной бражка, заквашенная на солоде. Ничего нет из лавки, кроме петушков, да соли!
Ужин удался на славу. Наевшись, дети пошли забавляться в угол хаты деревянными солдатиками, а Евграф затянул свою любимую: «По за лугом зелененький», подхваченную остальными. От выпитой бражки, от чудной песни на лица женщин опустилась утренняя яркая заря, расплескивая веселые улыбки и звонкий счастливый смех.
Наталья вынула из-под рукава платочек, взмахнула им, нежно запела:
Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Одарка подхватила, повела низким голосом, видно было, что подруги давно спелись.
Головой склоняясь
До самого тына?
Евграф было собрался вклиниться, поддержать песню своим сильным голосом, но раздумал, вслушиваясь в чудный мотив.
А через дорогу,
За рекой широкой
Так