Булат. Кирилл КирилловЧитать онлайн книгу.
от питья на травах кишки совсем свело.
Старик взглянул на Абу, лекарь благосклонно кивнул – мол, уже можно и покормить выздоравливающего.
Старик трепыхнулся в могучей длани Афанасия, фыркнул. Нацепив на лицо улыбку, побрел к боковой двери, что вела к кухне. На улице раздался его резкий голос, отдающий челяди почти воинские команды.
Через несколько мгновений в залу вбежал босоногий мальчишка, сгибающийся под тяжестью дастархана[8]. Бросил его посреди комнаты прямо на устилающие пол ковры и стал раскатывать. Другой мальчишка принялся раскидывать вокруг узкие ватные одеяла. Третий внес запотевшие, остывшие в проточной воде узкогорлые кувшины с питьем. Четвертый – блюда с сухофруктами и орехами. Потом еще один мальчик, а может, и первый, тот, что дастархан расстилал, не разобрать, внес уставленный разнообразной снедью поднос. Стал расставлять одуряюще пахнущие кушанья на заменяющей стол скатерти.
Личный повар Мехмета был настоящим поэтом в своем деле. Как рифмы, сплетал он в одном салате зеленый лук и зерна граната, вареную по-хорасански баранину с хитрыми индийскими травами, медовую халву с кокосовым молоком.
Не дожидаясь, пока последнее блюдо займет свое место, оголодавший Афанасий накинулся на все это великолепие, не соблюдая ни порядка, ни меры. Запихивал в рот огромные куски и глотал, не прожевав. Лекарь присоединился с краешку, деликатно отщипывая небольшие кусочки. Стражники пожирали роскошный стол глазами. Дергали кадыками, сглатывая тягучую слюну. Старик у дальнего выхода замер, вытянув шею, всем своим видом выражая готовность выполнить любую прихоть трапезников. Абу, отстранившись, чтоб не долетали брызги, с улыбкой наблюдал, как ходят под сухой кожей челюсти купца, разгрызая волокнистое мясо, отщипывал с веточки янтарный виноград и запивал его шербетом из медного стакана. Наконец, утолив первый голод, Афанасий откинулся на топчане и блаженно прикрыл глаза. Доктор налил себе еще стакан шербета и, медленно потягивая напиток, приглядывал за больным – не разошлись ли края раны от обжорства.
Шум снаружи заставил купца встрепенуться. Стражники с ленцой поднялись со своих мест и вытянулись в некое подобие приветственного строя. Дверь распахнулась, на пороге появился Мехмет. Он был мрачен. Едва кивнув Афанасию и лекарю, он подошел к столу. Поджав ноги, упал на одеяло, громыхнул тяжелыми доспехами. Оттолкнул сунувшегося было под руку старика, не глядя налил из кувшина в стакан какого-то напитка. Залпом выпил, не обращая внимания, что проливает жидкость на золотое шитье дорогого халата и чеканный узор медного панциря, надетого поверх. Налил еще, поднял, но до рта не донес. Поставил обратно. Замолк надолго, глядя куда-то поверх плеча купца. Лекарь перестал улыбаться.
Афанасий, настроение которого вмиг испортилось, нарушил затянувшееся молчание:
– Здравствуй, Мехмет. Случилось что?
– Случилось, – кивнул головой хозяин.
– Так что ж стряслось? Поделись, друг дорогой. – Афанасию стало не по себе. Развитое в многочисленных
Дастархан – тюркская скатерть прямоугольной формы, на которую выставляется еда.