Истинные ценности. Анна КуиндленЧитать онлайн книгу.
моста, бросая камушки в реку, – бывало, так играла и я.
– Это неправильно – всю жизнь подстраиваться под одного-единственного мужчину, – тихо произнесла мама.
– Именно это требовалось от женщины в те времена, когда ты выходила замуж, – возразила я.
– Я говорю о тебе, Элли.
– У нас с Джонатаном не те отношения.
– А при чем здесь Джонатан?
Мы опять надолго замолчали. На другом берегу реки колокола (которые установил Сэмюел Лангхорн, чтобы придать кампусу духовности) зазвонили «Изумительную благодать», когда смолкли, последние такты – «был слеп, но теперь вижу» – на миг повисли в воздухе точно облачко.
– Почему ты в первый раз не дочитала книгу до конца? – наконец спросила я, слушая замирающие звуки и глядя на угасающее солнце.
Мама погладила бумажную обложку книги, которая лежала у нее на коленях, и прижала книгу к груди. Костяшки ее пальцев в бледно-желтом солнечном свете блестели, как четыре белых камушка.
– Свой экземпляр я забыла в мэрии в тот день, когда вышла за твоего отца. Кстати, это тоже была библиотечная книга, и мне пришлось возместить ущерб.
– Я не знаю, как принято в книжных клубах: нужно ли оставить время на размышления, когда мы закончим? Или можно сразу приступать к обсуждению?
– А разве мы не этим сейчас занимаемся? – удивилась мама.
– Нет, я имею в виду тему, персонажей и всякое такое.
– Но ведь об этом мы и говорим.
– Значит, мы будем обсуждать по мере чтения?
– Почему бы нет?
– А когда перейдем к следующей книге?
– Эллен, при всем своем уме ты что-то слишком бестолкова, – рассмеялась мама, бросая книгу на траву и снова принимаясь за вышивание. – Мы начнем новую книгу, когда закончим эту.
Мои отец и мать встретились и поженились в 1967-м. Позже было принято думать, что великий переворот и сексуальное раскрепощение наступили как раз в шестидесятые, но на самом деле для моих родителей всяческие свободы начались позже, в их повседневной жизни. Они поженились в мэрии, на метро доехали до Чамберс-стрит, а к четырем пополудни отец отправился на консультацию. Мама же вернулась на работу в родительской химчистке на Бродвее. В тот вечер, закрыв заведение на ночь, она поднялась в однокомнатную квартирку отца на Сто тридцать пятой улице, забралась в его постель, а на следующее утро начала мастерить штору из простыни. Еду она готовила в кастрюле на электрической плитке. Они даже устраивали званые обеды, сказала мне мама; ее гренки с перцем-чили и чесноком умирающие с голоду студенты, числом не менее полудюжины, ели без тарелок, прямо на коленях.
К тому времени как Верхний Вест-Сайд наводнили революционно настроенные группы юнцов, а профессора начали избавляться от своих чопорных жен в пользу длинноволосых старшекурсниц в коротких юбках, мои родители были уже на пути в Принстон, а затем и в Лангхорн. До первого изменения доходили медленно, а во втором вообще почти ничего и никогда не менялось.
Я была умным