Кого хранит память. Виталий ВоротниковЧитать онлайн книгу.
надо чаще общаться, – начал он, многие секретари редко звонят. Конечно, я неплохо информирован о политической обстановке и хозяйственных делах на местах, это так. Но, одно дело информация аппарата ЦК, помощников, другое – прямые контакты с вами. Не стесняйтесь „побеспокоить“ лишний раз Генсека. Правда, нужно не размазывать беседу, доклады должны быть короткими, четкими и объективными».
Затем он стал говорить об обстановке в стране: «Сейчас возьмусь за хлеб. Вот, проведу встречу в Крыму с руководителями братских партий, и вплотную займусь селом. Прошлый год был крайне трудным, не могу понять, как нам удалось выкрутиться, выдержать такую жестокую засуху. Благо помогла Сибирь. Сегодня прогнозы неплохие: Казахстан, Украина, Алтай, Поволжье, Молдавия и другие регионы ожидают хороший урожай. Хлеб надо добывать работой, потом, а не ныть, – не хватает-де машин, техники и так далее. Прошу особо не уповать на транспорт, мы привлекли из Минобороны 90000 машин, это максимум, больше нельзя. Главное, – убрать без потерь, сохранить зерно. Если будет хлеб в закромах государства, то всегда поможем.»
Подытоживая эту тему, Л. И. Брежнев как-то проникновенно и доверительно произнес: «Во всех делах надежда и опора на вас. Всегда рассчитывайте на мою поддержку. Не стесняйтесь, излагайте мне свои предложения. Нам нужны контакты, общение. Опора государства, это партия, её ЦК, а на местах – обкомы». (Вновь, как и на встрече в апреле, он упирал на тезис: «Вы – моя опора».)
Потом, ещё более оживившись, Леонид Ильич стал рассказывать о поездке в Соединенные Штаты Америки. Он встал из-за стола, ходил по кабинету, жестами и мимикой дополняя рассказ. «Итоги моей поездки Политбюро обсуждало 6,5 часов. Хотели созвать Пленум ЦК. Но решили, – не стоит. Переговоры были джентльменскими по форме, а по существу весьма острыми и порою резкими. Но об этом вряд ли надо широко распространяться. Никсон был учтив, ухаживал, но свое протаскивал. Любит показуху, – внезапно появлялись корреспонденты. Демонстрировал „демократичность“, а вокруг мощные заборы, колючая проволока, морские пехотинцы в охране. Но я всё-таки не раз отрывался от Никсона, подходя к народу. Это было нарушением протокола, вызывало переполох хозяев. К переговорам мы готовились тщательно, обсуждали разные ситуации, возможные варианты. Было много напряженных выступлений, часто экспромтных. В общем, прямые контакты с Никсоном составили более 50 часов.
Провели день в его усадьбе Сан-Клементо. Там небольшой домик, приземистый и длинный, типа коровника. Вот, мол, как скромно. Обед был хороший, говядина отменная. Что важно? Договорились по Ближнему Востоку. Просил помочь завершить войну в Кампучии и Лаосе. Угнетало его Уолтергейское дело. Поминал недобрым словом сионизм, – в стране более 6 млн евреев, причем на ключевых ролях в политике и финансах. О режиме благоприятствования не договорились, но он обещал.
Встречался с сенаторами, выступал 2,5 часа. Памятными были две встречи с деловыми людьми. Говорил им о политике СССР, о необъективной информации, о том,