Ковчег. Алиса АвеЧитать онлайн книгу.
темноте комнатки, где нас оставили переодеваться, мы не видели друг друга, но жались, слеплялись в многорукое дрожащее от страха существо. Судя по кряхтению, каждый пытался наощупь попасть в штанины или рукава. Что-то мокрое прижалось к щеке, оставило прохладный след. Чьи-то слёзы или слюни Магды? Над головами раздалось шипение. Заработали динамики, загорелись зелёные огни на полу. Они вели к толстой двери, тоже мерцающей зеленым.
– Я буду называть ваши имена. Названный незамедлительно направляется к двери. В случае задержки явится распределитель, и ваш отбор будет считаться завершённым. Павел.
От клубка тел отделился мальчик. Ноги подводили его, он спешил. Дверь открылась горизонтально, мы выдохнули в изумлении. Павел шагнул в проём, и секции двери сомкнулись.
– Она его съела, – хихикнула Магда.
– Заткнись, – шикнула я и сразу же почувствовала, что не стоило. Магду вызвали, когда нас оставалось четверо по углам небольшой комнаты. Она не хотела стоять одна у холодной стены, я не встала рядом, ей пришлось переминаться с ноги на ногу, перебарывая желание подойти ко мне. «Магда», – прогремело над нами. В дверях она обернулась, никто не оборачивался. Магда улыбалась, опять улыбалась, я впервые подумала, что она не глупая. Возможно, улыбка её должна была стать нашей поддержкой, но мы не осознали этого.
Я считала отобранных, пока ждала, перебирала по памяти имена. Восемнадцать. Останется семеро, моё любимое число. Я родилась седьмого июля семьдесят седьмого года от Великого взрыва. Не того, что создал Вселенную и разметал пыль жизни по всем её уголкам, об этом рассказывали учителя с Ковчега, а того, что разнёс половину планеты, превратив оставшийся ошмёток в грязный колониальный мир, над которым царствовал в сияющем великолепии Ковчег.
В Ковчег попадут только семеро. «У тебя есть шанс, это твоё число», – обещал мне Том. Он точно женится на Хане, они назовут своего первенца в мою честь? Вдруг одна слезинка останется на дне глаз Ханы. Если, конечно, у них родится девочка. Если Хана вообще сможет родить. С этой мыслью я вошла в пасть двери.
Помещение дезинфекционной оказалось чуть больше предыдущего, идеально белое. Дверь сомкнулась за спиной, не оставив даже щели. На полу ровно в центре блестела круглая решетка слива. «Раздеться», – голос в динамике приобрёл металлические нотки. Я спешно стянула рубище, которое нам выдали, удерживая за зубами вопрос, зачем тогда нужно было переодеваться. «В печь». Слева открылось маленькое окно. Я бросила туда вещи, пламя вырвалось со всех сторон разом, окошко закрылось. Часть меня сгорела в этом огне вместе с жалкими тряпками. «Встать в центр». Я встала над сливом. Из стен и потолка появились гибкие шланги. Струи воды ударили по коленям, плечам, пояснице, шее, животу, груди. Я не удержалась на ногах, лоб впечатался в белый пол, в голове словно что-то разорвалось яркой вспышкой, перед глазами замаячили круги. Струя била и била, горячая, беспощадная,