Моногамия. Книга 3. Половина души. Виктория МальцеваЧитать онлайн книгу.
мы в последний раз разговаривали с ним. Ах да, это было в мой день рождения, полгода назад.
Он сказал:
– Поздравляю тебя. Желаю тебе счастья.
Улыбнулся и посмотрел в глаза, да, один единственный раз он посмотрел мне в глаза именно тогда. Я не вижу его взглядов больше. Совсем. Их просто больше нет, как и какого-либо интереса ко мне. Это трудно выносить. Очень трудно. Нет таких слов, которые могли бы выразить изнуряющую тоску по нему. Теперь я во всей полноте переживала то, что переживали сотни (или тысячи?) его бывших, или никогда не бывших, но просто влюблённых. Моя душа истерзана, в меня будто попал метеорит и выбил огромный кусок ткани, во мне зияет дыра, но я почему-то ещё дышу, ещё живу, ещё вижу… вижу его. Я рана, огромная рана, я кислотный ожог, я продолжаю разлагаться на атомы, я уничтожаю себя, медленно, но уверенно я иду к концу.
Birdy – All You Never Say
Однажды мне довелось случайно столкнуться с ним в даунтауне Сиэтла. В то утро я проснулась с чувством, что новый день принесёт мне нечто хорошее, радостное, неожиданное. Солнце заливало наш дом по-зимнему мягким золотым светом – явление крайне редкое в обыкновенно пасмурном и депрессивном Сиэтле. И это было чудесно – тот день, и то событие, которое он подарил, стали моим чёрным шоколадом в голодное время пост ядерного апокалипсиса, потому что в состоянии постоянной депрессии и хронической хандры подобные презенты судьбы воспринимаются не иначе, как нечто спасительное, подоспевшее едва ли не в последний момент.
Я и мои трое детей в моём черном Порше на пути в школы. На перекрёстке мы стоим в длинной очереди, ожидая переключения светофора, солнце слепит нас своими лучами через лобовое стекло. Нам повезло, и сейчас, именно в это утреннее время мы даже можем видеть его не слишком яркий золотой диск, повисший между рядами небоскрёбов прямо над широкой и бесконечно длинной улицей. Дети спорят и шумят, их перебранки никогда не заканчиваются, поэтому я даже не стремлюсь вникать и разбираться кто прав, а кто виноват, и просто наслаждаюсь солнечным светом, его теплом, ласкающим моё лицо и растапливающим многие мои страхи, мимолётным и едва уловимым счастьем от осознания своей жизни и её временами открывающейся прелести в простых, обыденных вещах и явлениях.
Мои глаза на мгновение переключаются с солнца на левый ряд дороги, в который мне ещё предстоит перестроиться, и я вижу через два автомобильных стекла Алекса: его машина стоит рядом с нашей, и в эти секунды мы находимся в каких-то двух метрах друг от друга. Он не видит меня и что-то сосредоточенно, необычайно серьёзно говорит, хотя в машине никого нет, и я понимаю, что это громкая связь.
Меня пронзает и пропитывает радость, сердце разгоняется в бешеном галопе, мне кажется, оно уже готово выпрыгнуть на торпеду, у меня взмокли ладони, и мне уже совершенно очевидно, что я и гордость – явления несовместимые. Мне стыдно. Думаю о том, что лучше бы он так и не заметил нас. Но, если заметит – я смогу увидеть его карие глаза, его всегда умный и глубокий