Армагеддон был вчера. Генри Лайон ОлдиЧитать онлайн книгу.
– и поможет тебе. (Молит. 228)». И взывали: туристы кросс вдоль березнячка чешут и хором:
– Царю Соломоне, премудрый бывый, охрани мя от гнуса болотного, от растяжения связок…
Ладно, не будем прошлое ворошить.
Мы ведь до сих пор на карантине, Алик, вся область закрыта. Негласно, правда. Эмигрировать из города можно: отец ваш уехал, и мои некоторые знакомые – ведь о жизни нашей кому рассказать, никто не поверит; зато приехать к нам далеко не всякий сумеет. Сейчас это и не особо важно: те, кто к моменту Большой Игрушечной только взрослеть начинал, вроде вас и младше, в любом нормальном городе жить и не сумеют! Куда вам ехать?! Вы к кентаврам привыкли, к лотерейным молебнам по графику, к заговорам от короткого замыкания! Вас ночью подыми с постели, вы наизусть, как попка, отбарабаните, кому за что свечка положена: Луке-евангелисту (кто идет в огород садить), мученику Вонифатию (исцеление от запоя), святителю Митрофану (в заботе о должности)… Я прав?! Вам моя центральная квартирка с плитой без «алтарки» уже странной кажется, а в другом-каком городе все квартирки, все плиты пока что такие! Ведь все живут в реальности обыденной, а мы с вами примерно десятилетие живем в реальности мифологической! Другие законы, другие правила игры, другой образ существования и со-существования! Нам Минотавр какой-нибудь или там трудоустроенный утопец из горводслужб понятней, чем брат родной, живущий за пару сотен километров от нашего города! Ведь в любом нормальном месте любой нормальный человек отчетливо представляет, что вокруг только Эти; а у нас и Эти, и Те! Мы даже не замечаем, что у нас город навыворот! Ну вот мы и пришли к самому главному.
Кое-что мне мой старичок еще тогда…
…И вдруг мои сумбурные чтения в «кабинете задумчивости», совмещенном с ванной комнатой, были прерваны самым неожиданным образом.
Кафельная плитка на стене справа от меня начала вспучиваться, словно даже плавиться, и из нее высунулась жилистая склизкая ручища с обломанными ногтями. Лапа эта попыталась за что-нибудь ухватиться, я отшатнулся, не успев еще испугаться – и тут толстые пальцы вцепились в трубу, ручища напряглась, и из стены выбрался тощий голый человек со спутанной гривой бесцветных волос.
Выбрался и в упор воззрился на меня.
Нет, не человек.
Исчезник.
Тот, что в стене сидит.
– Абрамыч, – сказал исчезник, пришепетывая и воровато озираясь. – Здорово, Абрамыч.
– Здорово, – машинально отозвался я, чувствуя себя, мягко выражаясь, не в своей тарелке: сижу, понимаешь, на унитазе со спущенными штанами и с исчезником лясы точу!
И кукиш ему в рыло ткнул: для налаживания контакта.
Зад-то и так у меня голый, чего уж дальше заголять?!
– Ты вот что, Абрамыч, – забормотал исчезник, не обращая ни малейшего внимания на приветственный кукиш, а также на мой непрезентабельный вид, – ты это, значит… Не ищи ты старикашку, ладно? Забудь. Дрянной он старикашка! Совсем дрянной. Хуже некуда.
Он