Опричнина. От Ивана Грозного до Путина. Дмитрий ВинтерЧитать онлайн книгу.
xlink:href="#n128" type="note">[128]. Сам Иван Грозный на Стоглавом соборе обвинял (с явной подачи нестяжателей) церковных иерархов в том, что они «в монастыри поступают не ради спасения души, а чтобы всегда бражничать» и что «архимандриты и игумены докупаются своих мест, не знают ни службы Божией, ни братства» и «прикупают себе селения», добавляя, что монахи часто «не стесняются иметь при себе мальчиков (понятно, для чего…
Костомаров, также сообщив о «мальчиках», добавляет, что были монастыри, где чернецы и черницы жили вместе). Все это напоминает состояние католической церкви накануне Реформации, высмеянное Ф. Рабле, Эразмом Роттердамским и другими гуманистами, а также протестантскими проповедниками. Неудивительно, что на Стоглавом соборе царь гневно вопрошал: «Если в монастырях все делается не по Богу, то какого добра ждать от нас, мирской чади?»[129]
Однако первый русский царь, в отличие от деда, не решился на полную секуляризацию церковно-монастырских земель, поэтому Стоглавый собор 1551 г., занимавшийся, помимо элементарного наведения порядка вроде запрета чернецам и черницам жить вместе, в том числе и имущественным вопросом, принял компромиссные решения. Так, он постановил положить предел росту церковных земель, причем впредь монастырям без особого разрешения царя запрещалось приобретать (путем ли покупки или получения в дар), а землевладельцам – опять же «без воли Государя» жертвовать Церкви земли. Кроме того, постановлено было отобрать у монастырей все земли, приобретенные ими в малолетство Ивана IV, а также беззаконно отобранные у детей боярских под предлогом погашения долгов; эти земли вернули прежним владельцам[130]. Но и такой паллиативный вариант решения проблемы изрядно напугал церковников[131].
Далее, Судебник 1550 г. кардинально пересмотрел принцип взимания платы «за бесчестье», действовавший со времен «Русской Правды». До сих пор княжескому дружиннику полагалась вдвое большая плата за «бесчестье», чем любому другому свободному человеку. Теперь размер платы определялся «доходом», за бесчестье «торговых и посадских середних» полагалась такая же плата, как и «боярскому человеку доброму», а за богатого купца («гость больший») – 50 рублей[132]. На первый взгляд тут противоречие с тем, что предлагал Пересветов: купец ценился в 10 раз дороже воина[133]. Но, во-первых, это было не совсем так: служилые за бесчестье получали не 5 рублей (столько полагалось посадским), а «согласно получаемому на службе доходу»; по крайней мере, так было в отношении детей боярских[134].
А во-вторых, это – противоречие европейское, а главное – оно не было непримиримым: за счет «ленивых богатинов» хватило бы средств на все! На примере протестантских стран видим мы, пишет А. Л. Янов, что именно благодаря секуляризации церковных земель найден был в них компромисс между
Там же. С. 104;
Памятники русского права. М., 1956. Вып. IV. С. 238.