Про папу. Максим ЦхайЧитать онлайн книгу.

      В общем, ночью я не спал ни минуты.

      Надо сказать, что сегодня мне предстоит стоматологическая, но все-таки операция, которую в Германии делать слишком дорого, а в Крыму еще туда-сюда. Пустяк, но под небольшим наркозом.

      Не спав ночь, решил хоть кофе попить, перед тем как отправляться в клинику.

      И тут проснулся цветок души моей и свет моих узких глаз, мой нежный папа. Он плохо слышит, потому кошачьи завывания для него раз плюнуть, а против собаки в доме он протестовал сразу, поэтому проснулся папа в прекрасном настроении. Однако продлилось оно недолго. Папа узнал, что я собираюсь ехать в клинику – о, ужас – на такси!

      С точки зрения папы, переться по утреннему морозцу до остановки, ждать там переполненную маршрутку, которая ходит в тот дальний район раз в полчаса, после еще час трястись в дороге и стоять в пробках, а после разыскивать с картой в руках неизвестную мне клинику – прекрасная подготовка к операции и завершение бессонной ночи. А все остальное – безалаберное, чисто европейское транжирство. На все мои сперва спокойные аргументы он, пафосно простирая руку, кричал: «Я поеду вместе с тобой!» – намекая, что он готов разделить со мной все трудности дороги. Мне уже казалось, что он готов сесть на телефон, лишь бы я не вызывал такси.

      И тут я взорвался. Я сказал, что у него, как у всех интеллигентов, есть только мозг и совсем нет души. Что легче у нашей кошки найти совесть, чем у него сердце. Что он – робот Вертер. А я – приемный сын. И что эти жалкие копейки, которые я сэкономлю, на которые в безалаберной Европе даже в метро не проедешь, будут сниться ему всю жизнь, если я помру под ножом. Надо сказать, что после сегодняшней ночи мои нервы были несколько взвинчены и, боюсь, я повысил голос несколько более допустимого для разговора с отцом почтительного сына, пусть даже приемного. Кроме того, по поводу возможного летального исхода я несколько драматизировал, помереть в ходе сегодняшней операции я мог бы если только от злости.

      Потрясенный моим эмоциональным всплеском, папа, как и положено интеллигенту, испугался ответственности, напоследок, правда, заметив, что мы с сестрой одинаковые – то есть чуть упрямей осла, и ушел досыпать.

      Я же сейчас пишу эти строчки и готовлюсь заварить себе кофе. В доме наконец воцарилась тишина.

      Однако, вот увидите, ненадолго. Если я знаю своего отца, он во сне наберется сил (а уехать я еще не успею), и мне придется выслушать еще более весомые аргументы в пользу маршрутки, сказанные теперь убедительным, задушевным голосом, каким обычно разговаривают с роженицами и буйнопомешанными.

      Ах, как жаль, что нет уже мамы. Вот бы она ему врезала! Тут бы и ее любимой кошке досталось, потому что меня она любила даже больше нее.

      На самом деле все в порядке. Просто папе уже семьдесят семь, а Котасе семнадцать. А мне, блин, сорок три. Ни туда ни сюда.