Мэйфейрские ведьмы. Энн РайсЧитать онлайн книгу.
к тому дню, когда умерла Элли. Почему даже на пороге смерти та заставила Роуан несколько раз повторить данное когда-то обещание?
Они увезли ее из Нового Орлеана шестичасовым рейсом в день, когда она появилась на свет, а потом многие годы твердили, что она родилась в Лос-Анджелесе. Так записано и в ее свидетельстве о рождении – обычная ложь, которую в изобилии стряпают для приемных детей. Элли и Грэм все уши прожужжали ей о маленькой квартирке в Западном Голливуде и о том, как счастливы они были, когда привезли ее туда.
Но суть не в этом. Суть в том, что их обоих нет в живых и все, что скрепляло семью, исчезает с ужасающей скоростью, бесследно уходит в небытие. Страшно вспомнить, в каких муках умирала Элли. Никто не заслужил таких страданий. Они столько лет жили великолепно, держась в ногу со временем. Хотя, надо признать, их мир был эгоистичным и материальным. Никто и ничто, будь то даже близкие друзья или родственники, не могло воспрепятствовать их самозабвенной погоне за удовольствиями. А у постели Элли, корчащейся от боли и умоляющей сделать ей укол морфия, не оказалось никого, кроме Роуан.
Майкл согласно кивал. Как все это знакомо. Разве сам он не придерживался тех же принципов? Перед глазами промелькнули картины новоорлеанской жизни: закрывается дверь с натянутой сеткой, родственники рассаживаются вокруг кухонного стола, на котором стоят блюда с красными бобами и рисом, – и разговоры, разговоры, нескончаемые разговоры…
– Послушай, а ведь я чуть не убила ее, – продолжала тем временем Роуан. – Я едва не положила конец ее мучениям. Я не могла… не могла… Никому не удавалось мне солгать. Я знаю, когда люди лгут. Дело не в том, что я могу читать их мысли. Скорее все происходит несколько иначе: то, что люди произносят, ложится передо мной в виде черно-белых фраз, которые я мысленно превращаю в цветные картины. Таким образом я узнаю их мысли, получаю фрагменты информации. В конце концов, я же врач, поэтому от меня и не пытались скрывать истинный диагноз Элли. Я все равно имела полный доступ к ее истории болезни. Лгала-то как раз сама Элли, постоянно делая вид, будто ничего не происходит. Но мне всегда были известны ее истинные чувства – давно, с самого детства. У меня очень рано проявилась способность к узнаванию. Я называю это диагностическим чутьем, но на самом деле здесь заключено нечто большее. Когда у Элли наступила ремиссия, я коснулась ее руками и поняла, что рак не отступил – он затаился, чтобы вернуться. Максимум, на что она могла рассчитывать, это на полгода… И потом, когда их не стало, возвращаться в этот дом, обустроенный по последнему слову техники, ко всей этой роскоши, которую едва…
– Понимаю, – тихо сказал Майкл. – Игрушками полон наш дом, счет банковский полон деньгами… – вспомнил он слова из какой-то песенки.
– Вот-вот. Но что этот дом без них? Пустая раковина! Я здесь чужая! А если я здесь чужая, то кто же тогда свой? Я оглядываюсь по сторонам, и… мне страшно. Говорю тебе, мне страшно. Подожди, не надо меня утешать. Ты не понимаешь. Согласна, не в моих силах было предотвратить