Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года. Ольга ЭдельманЧитать онлайн книгу.
из множества ссыльных кавказцев. Изрядное число авторов воспоминаний простодушно признавались, что вплоть до середины, а то и конца 1920-х гг. они не отождествляли когда-то квартировавшего по соседству, а то и в их собственном доме Осипа с товарищем Сталиным.
Западные биографы Сталина, опиравшиеся на эмигрантскую традицию, полагали, что враги должны были судить и рассказывать о нем более правдиво, нежели друзья и адепты, находившиеся под диктатом советской цензуры. Однако именно в мемуарах меньшевиков находятся не только не поддающиеся проверке и неправдоподобно преувеличенные сплетни, но и легко выявляемая прямая клевета. Не забудем и о политической ангажированности авторов, и о том, что для них, проигравших свое дело грузинских меньшевиков, страницы мемуаров стали способом продолжить задним числом свою войну и даже в буквальном смысле переписать неудачные эпизоды. Достаточно сдержанные на общем фоне воспоминания Ноя Жордании[80] при сопоставлении с другими документами обнаруживают, что мемуарист искажал события в своих интересах. Например, он довольно решительно меняет в свою пользу результаты голосований по ряду вопросов на V съезде РСДРП, объявляя большевиков проигравшими, тогда как по протоколам съезда видно обратное. Мемуары Иосифа Иремашвили, на которые особенно часто ссылались зарубежные авторы, менее прочих заслуживают доверия. Иремашвили, бывший друг детства и соученик Иосифа Джугашвили, стал меньшевиком, в революционные годы вошел в состав меньшевистского правительства Грузии и был выслан из СССР в 1922 г. Книгу «Сталин и трагедия Грузии» он издал в 1932 г. на немецком языке[81] в Берлине, где провел оставшуюся жизнь и умер в 1944 г. Л. Д. Троцкий замечал, что по взглядам Иремашвили стал «чем-то вроде национал-социалиста»[82], хотя и счел текст Иремашвили не лишенным «бесспорной внутренней убедительности». Однако книга Иремашвили суть не более чем политический памфлет, пристрастный и далекий от правдивости. Иремашвили выступал как ярый грузинский националист, путавшийся во взаимоисключающих демагогических заявлениях о своей приверженности демократическим и социалистическим ценностям. Рассказы его на поверку оказываются фантазиями и даже клеветой. Забавно, что сделанный Иремашвили очерк детства Сосо Джугашвили удивительным образом напоминает аналогичный опус П. Капанадзе. Хотя один автор выступал как апологет, другой – как разоблачитель Сталина, у обоих он совершенно одинаково описан как чудо-ребенок, превосходящий сверстников. Только у Капанадзе он лучший пловец, а у Иремашвили превосходит всех в грузинской борьбе и лазанию по скалам. Образ бывшего друга вышел у Иремашвили настолько карикатурным (чего стоит, например, заявление, что Ленин не раз покорялся Сталину, потому что боялся его больше, чем любил)[83], что трудно понять, как этот текст мог пользоваться доверием исследователей.
Грузинские меньшевики, злейшие враги Кобы, так же не были способны дать