День восьмой. Торнтон УайлдерЧитать онлайн книгу.
Эшли, не так ли?
– Да, мэм.
– У меня есть два стула, которыми я не пользуюсь. Не могли бы вы забрать их сегодня вечером и перенести к задней двери Эшли?
– Да, мэм.
– Но только чтобы никто не знал, кроме нас с вами.
В эти первые недели у черного хода на заднем дворе были найдены кресло-качалка, три одеяла – не новые, но чистые и аккуратно заштопанные, – большая картонная коробка с разного размера ложками, ножами и вилками, а также чашки с блюдцами и супница, – все, возможно, от прихожанок методистской церкви.
Молодые мужчины редко обращались с просьбой остановиться в «Вязах»: не могли себе этого позволить, – и ночевали в большой, продуваемой сквозняками общей спальне на верхнем этаже таверны по двадцать пять центов за ночь. А тех, которые обращались, миссис Эшли отсылала прочь: в доме жили три девочки, и город был рад позлословить, – но одним январским вечером отступила от своих правил и впустила в дом мужчину лет тридцати, у которого при себе был саквояж и небольшой чемодан с образцами товаров. В девять тридцать Беата Эшли загасила печь, закрыла переднюю и заднюю двери и погасила лампы, а ближе к двум ночи проснулась от запаха дыма. Быстро разбудив дочерей и обитательниц пансиона, она спустилась вниз и поняла, что дымом тянет с кухни. Учительница, опередив всех, ворвалась в кухню и, закашлявшись, распахнула заднюю дверь. Дым со странным запахом валил из плиты, в которой лежала кучка тлеющей бумаги розового цвета. Огонь быстро потушили, и пока помещение проветривалось, женщины сварили себе по чашке какао. После того как все вернулись в свои комнаты, миссис Эшли поняла, что ее спальню обыскали. Содержимое ящиков секретера лежало на полу; в шифоньере вспороли подкладку ее пальто; ножом прошлись по матрацу, подушку располосовали на куски, картины вырвали из рам.
Полковник Стоц из Спрингфилда ненавидел всех Эшли, будучи совершенно уверенным в том, что где-то в комнате хозяйки дома хранится информация о том, как и кто освободил ее мужа. Это могут быть какие-нибудь письма, записки, фотографии…
После женитьбы Джон Эшли всего четыре раза разлучался со своей женой больше чем на двадцать четыре часа, а письма, которые хранились у нее, были те самые, что он ежедневно писал ей из тюрьмы. Теперь эти письма исчезли. Пропала и единственная фотография мужа, имевшаяся у нее: нечеткий голубоватый снимок, на котором смеющийся Джон высоко поднимает на руках их двухлетнего сына.
Утром дочери вопросительно поглядывали на мать, но на ее лице, как обычно, не было никаких следов растерянности или страха: казалось, неприятности только делали ее сильнее.
Шли месяц за месяцем, и Беата Эшли постепенно стала пробуждаться от своего оцепенения, чего требовала каждодневная работа. Владельцы пансионов не имеют ни дня для отдыха. Для Констанс это было чем-то вроде возбуждающей игры. Она никогда не уставала, даже вечерами по понедельникам, после целого дня стирки. Лили, судя по всему, вернулась из далекой страны, куда ее увели мечты. Дни проходили за готовкой, уборкой, сменой постельного белья и мытьем посуды. София была единственным членом семьи,