Городские легенды. Джон РаттлерЧитать онлайн книгу.

      Они говорят, у меня давление, и мне приходится верить им на слово. Хочется сесть, но они говорят лежать, а я не в силах спорить. Они говорят и говорят, и всё это больше похоже на шум, чем на слова. Я уже не слушаю, мотаю головой. Такой гул, как будто я провалилась в чёртов осиный улей.

      Стены здесь кремовые, белые, бежевые. Потолок светится, слепит глаза. Меня везут, не переставая жужжать про сроки, симптомы, чек-ап… Ах да, соображаю наконец, что они не нашли моей медрегистрации за последний год.

      Анимограф гудит в углу – в этой поликлинике он огромный, как шкаф. Никогда таких не видела! Что ж, привет, приятель. Я строго смотрю на него, сдвинув брови. Хочу, чтобы он провалился сквозь пол, но он, зараза, лишь увеличивается в размерах, когда меня подвозят ближе и поднимают с каталки. Хочется кричать, но с губ срывается только бестолковый писк. Они стягивают с меня Славкину рубашку, кружат вокруг с датчиками. Дурацкая шапка-сеточка не налезает на голову. Меня просят распустить косу…

      Поднимаю руки, медленно, словно во сне. Знаю, что, стоит отвести глаза от анимографа, и он меня сожрёт. Выплюнет наружу лишь оболочку – кожу, кости, изрыгнёт литры крови и лимфы. Вот и вся Олька. А душа, моя душа – сгинет. Может быть, она сгинула уже давно? С самого начала была с гнильцой, не иначе…

      Анимограф скалит электронные зубы. Он похож на гигантскую духовку с экраном вместо дверцы. Ручки и бегунки настроены, провода тянутся ко мне… Чёрт, а я ведь даже не заметила, как коварные датчики присосались к синюшной коже. Срываю их одной рукой, другой – тянусь к ручкам. Делаю вид, что покачнулась, и сбиваю все настройки на анимографе. Ах, как тяжко быть беременной – вздыхаю. Никто не кричит, ведь мне вроде бы плохо и я пациент. Неужели они готовы терпеть любые выходки?

      Шапочка щекочет мне уши, проводки холодят шею. Я запускаю пальцы в волосы и со стоном наслаждения сдираю с себя всю конструкцию.

      – Осторожно! – верещат вокруг меня мои осы.

      А я, словно королева-матка, изрекаю:

      – Мне нужно в туалет.

      Туалет на том же этаже, но далеко – за тридевять земель. Меня всё везут и везут в кресле, а я смотрю по сторонам, улыбаюсь и кланяюсь. Теперь на мне больничный балахон и всё те же красные тапочки, в которых я вышла из дома. Старая обувь больше не налезает на распухшие ступни, и я бы, кажется, душу продала за пару удобных новых кроссов. Но кому она такая нужна, моя душа?

      Анимографу. Он терпеливо ждёт в своей стерильной пещере, когда я вернусь. Но у меня на сегодня другие планы. Я, правда, их ещё не придумала.

      В туалете меня оставляют одну. Назойливое жужжание наконец затихает – какое счастье! Я сажусь на широкий подоконник, упираюсь ладонями в откосы. Выдыхаю. Кажется, сейчас меня распнут ради благополучия народа.

      За спиной ревёт Москва. Распаляются сирены – скорой помощи или, может, полицейские. Мне так не хватало этих звуков в нашем захолустье, где слышно только, как поют птички и растёт трава после дождя. Пи-и-иу, пи-и-иу… Киваю и раскачиваюсь в такт. Хочется повернуть ручку, увеличить громкость. Где нужно покрутить?

      Тяжело