Две жизни для одной мечты. Виталий ВавикинЧитать онлайн книгу.
и все равно видишь какое-то пятно.
– Лицо.
– Неважно. Так ты не выкинул газету?
– Нет. Но как же уборка?
– Успеем. – Микела взяла его за руку и потянула прочь. Пламя в жаровне подобралось к новой кипе рисунков и снова вспыхнуло, устремляясь к небу.
– Не думаю, что идти ко мне – хорошая идея, – заупрямился Дуган. – Сегодня отец вернется рано с работы, да и рядом с моей комнатой комната его матери…
– Мы же за газетой идем, а не любовью заниматься, – Микела натянуто рассмеялась. – К тому же мне хочется еще раз посмотреть на картину. Такое чувство, что я вчера не заметила на ней чего-то важного…
– Все равно как-то нехорошо…
– Ты что, меня стесняешься?
– Скорее себя.
– Зря. Ты симпатичный и хорошо сложен. Не думай, что это комплимент, просто я художник, а художники всегда замечают подобные вещи. – Микела замолчала, нахмурилась. – Слушай, а в эту ночь… У озера… Ты можешь точно рассказать, что было?
– Зачем?
– Просто интересно стало. Я понимаю, что ты был пьян, но все-таки…
– Хочешь еще раз посмеяться надо мной?
– Я разве смеялась над тобой? Я просто не верила тебе. Это другое.
– Вот как?
– Да. Знаешь, иногда людям удается в искусстве нечто настолько тонкое, что это очаровывает, завораживает, проникает так глубоко, что, кажется, становится частью тебя. Как музыка или стихи. Книги или картины. Разве с тобой никогда не было ничего подобного? Не было песни, мелодию которой ты не можешь забыть, стихотворения, которое трогает тебя так сильно, что мир уходит из-под ног, книги, которая, кажется, способна перевернуть мир с ног на голову?
– Думаешь, старик Пирс нарисовал нечто такое, что может сводить людей с ума?
– Ну, не обязательно с ума. Может быть, его картина или образ той женщины действуют каким-то образом на наши чувства, заставляя переживать и испытывать то же, что испытывал старик, когда создавал эту картину?
– Думаешь, сможешь нарисовать нечто подобное?
– Нарисовать? – Микела улыбнулась, удивившись, как подобная мысль не пришла ей раньше в голову. Или же пришла? – Может быть. Разве это плохо?
– Нет.
– Тем более что я рисую в основном пейзажи. Солнце, закаты, рассветы. Это добрые картины. Что если мне удастся заставить людей переживать те же чувства, которые переживала я, создавая свои картины? Радость, счастье, трепет перед красотой природы…
Микела прикрыла глаза, предаваясь мечтам. Фантазия подхватила ее и понесла куда-то прочь, навстречу ветру и белым кучевым облакам, густым-густым, словно взбитые сливки, словно свежий сливочный пудинг, так сильно напоминавший прическу женщины, которую рисовал старик Пирс. Женщины, снова улыбавшейся со стен кабинета безумца Микеле. Доверчиво и лукаво. Застенчиво и порочно.
– И еще я хочу почитать дневник старика Пирса, – сказала Микела, когда они подошли к дому Дугана.
Пикап его отца стоял на подъездной дорожке. Дуган выругался