Бел-горюч камень. Ариадна БорисоваЧитать онлайн книгу.
ожидаемой гостьи обрадовал и в то же время огорчил хозяйку. Быстро перепеленав детей в нарядную «сталинскую» фланель, она высунула голову из-под пестрой веревки из конского волоса, унизанной крохотными туесками. Во время летнего праздника ысыа́х[10] такие веревки с символическими подношениями добрым духам якутский народ протягивает на счастье между березками.
– Дороо́бо[11], Марыя-балты́м[12]!
Мария едва не вскрикнула – навстречу ей угрожающе растопырились агатовые когти засушенной медвежьей подошвы, подвешенной сверху перед берестяной люлькой.
Степан объяснил, что дух «лесного старика», как называют медведя якуты, оберегает малышей от детских болезней. Ступня зверя мягко пружинит на мху, обтекает сухие ветки подушкой лапы и глушит треск. Так же, не пугая дитя, лапа бесшумно, но тяжко наступает на руки демонов, тянущиеся к ребенку со всех сторон. Злыдни обращаются в бегство и оповещают остальных о грозном младенческом обереге.
– Духи нету, духи – непрабда, – стыдливо улыбнулся Степан. – Оннако так нада, старик охранят ребяты, тогда ребяты нету болеть.
Сытые дети тихо сопели, лежа в люльке валетом. Марии, два месяца назад убитой страшным известием, было не до ребенка, а тут не поверилось, что кроха, которую запомнила горластым краснокожим лягушонком, так сильно поправилась и похорошела. Светлое личико обрамляли кудряшки собольего цвета, легкая Хаимова ямочка виднелась на подбородке. Носик был в меру тонок и длинен, но с намеком на горбинку…
Свидетельство принадлежности к древнему народу, столь нежелательное в прямоносом арийском мире, заставило Марию вздрогнуть. Видит ли Хаим «оттуда», как дочь похожа на него и как далека она от вагнеровской Изольды?.. Белокурый мальчик, их потерянный сын, – вот кто напоминал скандинавского принца. Только темные глаза его были чуть приспущены к вискам. Верхние ресницы, соединяясь с нижними, придавали взгляду легкую томность и характерный отблеск вечной семитской скорби…
А какого цвета глаза у дочки?
Колеблясь и мешкая, Мария отошла от люльки. Пусть ребенок спит.
Хозяйка с восторгом поохала над подарками и захлопотала у стола – налила чаю с молоком, настрогала в деревянное блюдо мерзлую жеребячью печень.
Мария привыкла к рыбьей строганине на промысле. Припрятанную и с риском для жизни принесенную домой рыбу во избежание разоблачения часто ели сырой. Бело-розовая плоть ее пахла с мороза огурцовой свежестью, смотрелась аппетитно, как и должно выглядеть деликатесу, а тут было нечто другое, сомнительное на вид, – суриковые стружки со свинцовым налетом изморози и железистым, нутряным запахом крови.
– Есь, есь, нету бойся, – угощала Майис, угадав сомнения гостьи. – Кулу́н[13] хоросо, кулун скуснай!
Мария с опаской прикусила тающий в пальцах коричневый лепесток. На вкус печень оказалась чуть сладковатой и чем-то ностальгически напомнила сочную мякоть маринованного говяжьего
Ысыах – кумысное торжество, от слова «ыс» – «кропи», «брызгай», отмечается во второй половине июня. В старину к этой поре накапливалось необходимое для отправления празднества количество кобыльего молока, и якуты готовили кумыс. Во время главного праздничного обряда в честь богов и грядущего плодородия жертвенным кумысом окропляли огонь и землю. В советские годы «праздник с духами» не приветствовался и его справляли негласно либо под видом праздника, посвященного лету. Вновь начали повсеместно отмечать в 90-е годы. Теперь ысыах – самый большой и любимый национальный праздник в Якутии.
Дорообо – якутская интерпретация слова «здравствуй».
Балтым – сестренка (якут.).
Кулун – жеребенок (якут.).