Короли и капуста (сборник). О. ГенриЧитать онлайн книгу.
паузы в концертной программе. Я шепчу ему в ответ, что Г. П. предложили взятку сенаторских размеров и он «поплыл», как боксер после хорошего хука. Я увидел, что рука Меллинджера придвигается все ближе к свертку.
– Силы покидают его, – шепчу я Генри в ухо.
– Мы напомним ему, – говорит Генри, – запах жарящегося арахиса на Тридцать четвертой улице в Нью-Йорке.
Генри наклонился и достал одну пластинку из той доверху набитой корзины, которую мы с собой притащили, поставил ее на граммофон и запустил его. Это было соло на корнете, очень чистое и красивое, а называлось оно «Нет ничего милей родного дома». Из тех пятидесяти с лишним человек, которые были в комнате, ни один не пошевелился, пока играла музыка, и все это время губернатор не сводил своего пристального взгляда с Меллинджера. Я увидел, как Меллинджер понемногу поднимает голову, а его рука отползает от свертка. Пока не прозвучала последняя нота, никто не шелохнулся. И тут Гомер П. Меллинджер берет этот сверток с грязными деньгами и швыряет его прямо в лицо губернатору.
– Вот вам мой ответ, – говорит Меллинджер, личный секретарь президента, – а утром вы получите еще один. Теперь у меня есть доказательства, что все вы тут до единого – участники заговора. Представление окончено, господа.
– В нашей пьесе есть еще одно действие, – вставляет губернатор. – Вы, кажется, тот конторщик, которого президент нанял переписывать письма и открывать дверь? А я здесь губернатор! Сеньоры! Призываю всех вас, во имя нашего дела, хватайте этого человека!
Заговорщики вскочили на ноги, отодвигая и роняя свои стулья, и вся их разноцветная банда устремилась в атаку. Я увидел, что Меллинджер допустил ошибку, когда решил собрать всех врагов в одном месте, чтобы устроить шоу. Вообще-то, я думаю, что в тот день он совершил еще одну ошибку, но не будем об этом, поскольку наши с Меллинджером представления о том, что такое честное предприятие, различались в плане мнений и точек зрения.
В этой комнате было только одно окно и одна дверь, и они находились в противоположной от нас части комнаты. А тут пятьдесят с лишним латинцев валят всем скопом к выходу, чтобы создать препятствие успешному прохождению законопроекта Меллинджера. Можете считать, что нас было трое, поскольку и я и Генри одновременно провозгласили, что город Нью-Йорк и племя чероки будут болеть за слабейшую команду.
Казалось, выхода нет, но тут Генри Хорсколлар нагрелся до точки кипения и вмешался в ход событий, блистательно продемонстрировав преимущества образования, когда его наносят поверх природного ума и прирожденной утонченности американского индейца. Он встал и пригладил волосы обеими руками, зачесывая их назад, ну точно как делают маленькие девочки перед тем, как сесть за пианино.
– Ставайте за мной, вы оба, – говорит Генри.
– Что вы задумали, вождь? – спрашиваю я.
– Я буду прорываться по центру, – говорит Генри на своем футбольном жаргоне. – Их много, но во всей их команде нет ни одного стоящего