Тайная любовь княгини. Евгений СуховЧитать онлайн книгу.
– Ты осыпал меня милостями, о которых я и мечтать нe смел.
– Можешь ли ты меня укорить в том, что я не доверял тебе?
Захар помнил ночные прогулки с князем по Риму и Мадриду – грязные таверны с крикливыми, но доступными хозяйками и великосветские гостиные с изысканными, но не менее податливыми матронами. Многие тайны намертво связали князя и его холопа.
– Ты всегда доверял мне, господин.
– Сейчас я хочу доверить тебе не только тайну, но и свою жизнь. – Михаил Глинский протянул Захару письмо. – В этой грамоте я прошу милости и обещаю быть королю верным вассалом, если он отпустит мне тяжкие прегрешения. Если Сигизмунд даст тебе охранную грамоту, я возвращаюсь в Вильно. Ты все понял?
– Да.
– Если ты попадешься с письмом к московитам, то меня казнят.
– Понимаю, господин. – Уста Захара обратились в камень.
– А теперь ступай.
Сигизмунд долго не мог поверить в такую удачу. Он готов был не только простить бывшего вассала, но и прибавить к его прежним землям огромную волость, чтобы досадить русскому государю и заполучить назад лучшего воеводу. Не мешкая, он отписал охранную грамоту, которую скрепил личной подписью и королевской печатью.
– Я могу выделить в твое сопровождение большой отряд. – Польский король боялся упустить удачу.
– Мне очень лестно слышать о таком предложении. – Захар поцеловал сухощавую руку Сигизмунда. – Но я вынужден отказаться. Одному легче пробраться через заставы русских полков – я притворюсь перебежчиком, и они меня не тронут.
– Я буду молиться за тебя… и за князя Глинского, – серьезно пообещал король и, махнув рукой, выпроводил холопа за порог.
Захара, приняв за лазутчика, изловили на самой границе. Долго топтали ногами и, помяв изрядно, приволокли к воеводе Ивану Овчине.
– Грамоту нашли при воре, – уверенно оправдывали побои ратники. – Ежели по ней судить, так Михаил Глинский назад в Польшу собрался.
– Так ли это? – выдавил из себя Овчина-Оболенский, дивясь таким вестям.
– Не знаю, – едва пошевелил распухшими губами Захар.
– Грамоту везешь, а что в ней – не ведаешь? Упрямишься, смерд!.. Бить его, пока все в подробностях не расскажет, – распорядился князь.
Захара лупцевали кнутами, распинали на дыбе, обували в раскаленные башмаки, но в ответ слышалось единственное: «Не знаю!» А потом, подустав от упрямства лиходея, Захару на шею навесили чугунное ядро и вместе с другими горемычными отправили в Соловецкий монастырь на вечное заточение.
Михаила повязали на следующий день. Сутки продержали в конюшне на прелой, слежавшейся соломе, а когда в Смоленск прибыл сам Василий Иванович, чтобы глянуть на былую вотчину русских князей, Глинского воткнули лицом прямо в острые носки государевых сапог.
Михаил Львович почувствовал острый запах кожи, потом оторвал лицо от грязи и произнес:
– Будь здравым, государь Василий Иванович.
– Не могу тебе пожелать того же, – грозно глянул великий князь на поверженного холопа. – Получишь ты за свое вероломство по заслугам.
Поднялся