Смотрю на Божий мир я исподлобья…. Игорь ГуберманЧитать онлайн книгу.

      Хотя война у нас – локальная,

      но так еврей за всё в ответе,

      что извергается фекальная

      волна эмоций по планете.

      Мне близкий друг принёс вино,

      чтоб тонкий вкус во мне копился,

      меня растрогало оно,

      и грубым виски я напился.

      Муза тихо бесится, ища,

      чем и как поэта взволновать,

      а его, гулящего хлыща,

      девка затащила на кровать.

      Кто своей персоной увлечён,

      с пылкостью лелея дарование,

      рано или поздно обречён

      на тоску и разочарование.

      Когда был молод и здоров,

      когда гулял с людьми лихими,

      я наломал немало дров —

      зато теперь топлю я ими.

      Домашним покоем доволен,

      лежу то с журналом, то без,

      и с ужасом думаю: болен

      во мне проживающий бес.

      С работой не слишком я дружен,

      таскать не люблю я вериги,

      но это наркотик не хуже,

      чем выпивка, бабы и книги.

      Браня семейной жизни канитель,

      поведал мне философ за напитком:

      супружеская мягкая постель —

      мечта, осуществлённая с избытком.

      Характер наших жизненных потерь

      похож у всех ровесников вокруг,

      утраты наши – крупные теперь:

      обычно это близкий старый друг.

      Совсем не зная, что частушки —

      весьма опасная потеха,

      я их читал одной толстушке,

      толстушка лопнула от смеха.

      Хотя предчувствие дано

      и для счастливых потрясений,

      в нас ограничено оно

      шуршаньем тёмных опасений.

      Реальность соткана из истин

      такой банальности,

      что дух, который не корыстен,—

      изгой реальности.

      А пока тебе хворь не грозит,

      возле денег зазря не торчи,

      нынче девки берут за визит

      ровно столько же, сколько врачи.

      Натолкнувшись на рифму тугую,

      подбираю к ней мысли я строго —

      то одну отберу, то другую,

      и от этого думаю много.

      Любви жестокие флюиды

      разят без жалости и скидок,

      весною даже инвалиды

      себе находят инвалидок.

      На небо в полной неизвестности

      подобно всем я попаду,

      сориентируюсь на местности

      и вмиг пойму, что я в аду.

      Иллюзия, мираж и наваждение —

      такое оптимизму подаяние,

      такое для надежды услаждение,

      что больно, когда гаснет обаяние.

      Ручьи весенние журчат,

      что даль беременна грозой,

      на подрастающих внучат

      старушки смотрят со слезой.

      Самые великие открытия,

      истину