Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь. Вера МильчинаЧитать онлайн книгу.
нарядов в залах Тюильри при Луи-Филиппе шокировало людей, привыкших строго соблюдать правила этикета. Атташе австрийского посольства Рудольф Аппоньи шутил: «Если можно приезжать ко двору в таком виде, мой портной скоро сочтет себя аристократом, которому не пристало иметь дело с таким простолюдином, как я».
Гостей на королевских балах и приемах становилось с каждым годом все больше, и даже провинциальные депутаты отмечали ужасную тесноту в залах дворца. Депутат из Перигё Пьер Мань отозвался о бале 3 января 1845 года так: «Пять или шесть тысяч господ и дам: французских, бельгийских, американских, шотландских и английских – теснятся в десятке зал, как сардины в бочке».
Когда балы устраивали сами депутаты, они агрессивно попирали правила придворного этикета. В 1836 году президент палаты депутатов Дюпен в списке приглашенных на свой бал поставил членов возглавляемой им палаты на первое место; за ними шли пэры, принцы, дипломатический корпус; наследный принц герцог Орлеанский (член палаты пэров по праву рождения) стоял в этом списке под номером 840.
То обстоятельство, что на балах при Луи-Филиппе присутствовало «общество довольно смешанное» (Н.С. Всеволожский), проявлялось даже в мелочах. Например, приглашение на королевский бал содержало внизу приписку, что при входе эту бумагу следует отдать дежурному привратнику. («Точно как на публичном бале!» – восклицает Андрей Николаевич Карамзин, сын историка, побывавший на таком балу.) Современников неприятно поражало также требование записывать свое имя в книге посетителей дворца, если во время их визита король был в отъезде. У каждого члена королевской фамилии была своя книга посетителей – большая, в зеленой обложке, «похожая на те, какие ведут прачки» (Виктор Гюго). Обычай вести учет визитов, нанесенных хозяевам дома (как будто речь идет о белье, отданном в стирку), казался многим наблюдателям – даже не самым аристократичным – неуместно мещанским. Буржуазность Луи-Филиппа постоянно становилась мишенью карикатуристов. Они изображали нового короля прогуливающимся по улицам с зонтиком под мышкой или вешающим на дверях королевского дворца объявление: «Пожалуйста, закрывайте за собой дверь. Просьба вытирать ноги перед тем, как подняться по лестнице и войти в приемную».
Тем не менее доступ на балы в королевском дворце был открыт отнюдь не всем желающим. Чтобы попасть на бал, требовалось сначала пройти церемонию представления королю. А.Н. Карамзин описывает, как это происходило в начале 1837 года:
«Пален [русский посол] в большом мундире и в ленте повел нас. Залы хорошие и ярко освещенные, хотя все немного узки; народа множество, особенно тьма красных английских мундиров. Нас выстроили в двух залах, в одну шеренгу; сперва австрийцы, потом англичане, потом мы, за нами сардинцы, американцы и пр. Весь двор Лудвига Филиппа (который состоит из одного introducteur des ambassadeurs [придворный, вводящий послов], и тот еще безносый) суетился, чтобы нас привести в порядок, наконец двери отворились – вышли Их Величества,