Мой бумажный замок. Литературные эссе. Людмила Николаевна ПерцеваяЧитать онлайн книгу.
Я поразилась этому сходству еще больше, когда узнала, что и написаны повести с родственным до зеркального отражения сюжетом практически в одно время: американец свой "Вопрос Формы" опубликовал в 1938 году!
Лихорадочно начинаю копаться во всех доступных мне документах, чтобы понять, как возможно такое поразительное единомыслие у двух писателей, находящихся в противоположных концах света, никогда друг о друге не знавших?
Даже малейшее подозрение в плагиате идеи не может касаться нашего Михаила Афанасьевича: он абсолютно точно был первым! Его повесть, на мой взгляд, во всей своей гениальной прозорливости недооценена до сих пор! И вот об этом надо поговорить подробнее, до того, как мы вернемся к Горацию.
Следует задуматься, почему Власть, сделавшая стойку на это произведение Булгакова, самого его и не подумала остановить? Вот эти удивительные события.
Михаил Афанасьевич, буквально вчера – морфинист, апологет белого движения, врач, обслуживающий белых, не скрывающий своих убеждений ни в разговорах, ни в произведениях, остается на свободе. Уже написана "Белая гвардия", уже опубликованы "Роковые яйца", на разного рода публичных собраниях он читает свое "Собачье сердце". Но только после договоренностей о публикации этой повести у него проводят обыск, изымают рукопись и вызывают на допрос в ОГПУ.
Протоколы допроса свидетельствуют, что он и там ничего не скрывает из своей биографии, не говоря уж об убеждениях: и что тут скрывать, изъятые дневники и сама повесть достаточно красноречивы! Его, тем не менее, отпускают, а буквально через десять дней он пишет предерзкие письма и в органы, и в Совнароком Рыкову, с требованием вернуть ему рукопись и дневники, так как они ему нужны для работы! Он не получил ответа, но и репрессий никаких не последовало!
Булгаков продолжал работать, читал свою повесть в Коктебеле Волошину, она даже ходила в списках (факт, который проверить невозможно, но ведь кто-то какой-то экземпляр уже после войны отправил за рубеж для публикации!). Он получил работу при МХТ, пользовался даже негласной поддержкой Сталина – писал ему письма, добивался личной встречи… Но не сложилось.
Литературоведы и историки по-разному перетолковывали эти факты удивительных отношений писателя с Властью: но вразумительных и прямых ответов так и не дали. Алексей Варламов в своей толстенной биографии Булгакова пытался даже намекнуть, что были в те годы в ОГПУ достаточно грамотные сотрудники, способные оценить гениальное творение. Позволю себе усомниться, поскольку и позже у литературоведов адекватного толкования глубинных смыслов "Собачьего сердца" я не встречала.
Все хором клеймили швондеров-шариковых, глупое намерение большевиков насильственным образов изменить мир. Все неизменно подпадали под обаяние профессора Преображенского, который рекомендовал брошюры красных кидать в печь и ни в коем случае не читать их газет! Ах, как он был хорош за прекрасно сервированным столом, как обращался с прислугой, как снисходительно