Хроники трепещущей парадигмы. Юлия Борисовна МедниковаЧитать онлайн книгу.
закурил прямо на полу посреди кабинета, уставившись в стенку с блаженным видом. Словно ему только что дала Анжелина Джоли.
– Алло, Семенов? Это я. Дуй в архив. В декабре, говоришь, замки спиливали? Ищи протокол, фамилию-имя-отчество мужика из мастерской ищи. Сканируй шли мне. Кажись, мы с тобой многоэпизодник раскрыли. Готовь дырочки на погонах!
Снял трубку городского, набрал.
– Полковник Крутиков, следственный комитет. Приветствую. Мне нужны дела по нераскрытым убийствам, за последний год. Девушки от 17 до 30 лет. Да… да… Нет, срочно.
Выдохнул. С удивлением обнаружил в левой руке докуренный до фильтра хабарик. Пошёл в сортир. Пачку выкинул в ведро. Чтобы наверняка. Не курит же…
Из театра домой возвращался на своих двоих. Короче было по набережной Крюкова канала, потом на Краснофлотский пешеходный мост. Но тогда пришлось бы идти мимо родной школы, гори она адским пламенем. Поэтому шёл по Декабристов и на Поцелуев мост. Когда получка или зарплата приходилась на рабочие дни «на сцене», заходил обязательно в бар на углу, брал кружку тёмного и бефстроганов. Уж больно они были у них замечательные. Пожалуй, это была единственная слабость, которую он себе позволял. И вот, шёл он по Декабристов, доходил до набережной и переходил проезжую часть. Пешеходный переход без светофора, центр культурной столицы. Важно ступал на краешек тротуара и поток человеческих амбиций, воплощённый в железе, останавливался, чтобы пропустить его святейшество Евгения Алексеевича Зорина. И он шествовал, как небожитель, чтобы перейти Мойку по мосту, с которого видны купола трех соборов, и направлялся к себе в коммунальные покои, взяв предварительно в подвальчике рядом с домом черничный йогурт из запотевшего холодильника. На завтрак.
– Ну, что я могу сказать про Зорина, гражданин следователь?
– Товарищ, – поправил Крутиков и поставил перед гостем стакан с чаем.
– Да, товарищ… Работает хорошо. А как человек… Гордый, в себе весь. Ни с кем не общается – коллектива чурается. Он ведь как к нам попал? Раньше он певцом оперным был. Подающим надежды дарованием, так сказать. Его на всякие конкурсы отправляли, на фестивали. В Париже он даже был, приз там получил какой-то. Потом женился. Жена его тоже певица была. А как-то раз он из поездки возвращается – а она в койке с режиссёром, значит. Говорят, он на нервной почве, так сказать, голос потерял. Жалко его. Артисты – натуры тонкие. Они без театра-то не могут. Вот, Зорин к нам в мастерские пришёл работягой простым. Чтобы, так сказать, остаться в театре, в котором мечтал петь. Чудной он, но по работе никаких нареканий. Хотя…
– Хотя – что?
– Однажды я его чуть не уволил. Он облажался c… ну не важно с чем, короче – рухнули декорации. Готовые совсем. Год назад было. А потом оказалось, что у него мать умерла. Ну я ж не зверь… Вот после этого он совсем в себя ушёл. И чудить стал.
– Чудить?
– Ну, однажды, например, ребята видели, как он в Мойку купаться полез. Под мостом.
– Может, утопиться хотел?
– Нет-нет, точно не утопиться.