Малый дом в Оллингтоне. Том 2. Энтони ТроллопЧитать онлайн книгу.
свой долг. Нет-нет, свет, как я вижу, совсем изменился». Действительно, свет изменился, но сквайр ни под каким видом не хотел сознаться самому себе, что эти перемены были отчасти и к лучшему.
Бернард тоже был сильно встревожен. Он был совсем не прочь драться дуэли, если бы теперь дуэли были возможны. Он считал дуэль делом невозможным, а если и возможным, то не без скандала. А если ему не представлялось возможности подраться на дуэли, то каким же другим путем можно было наказать негодяя? Не очевиден ли был факт, что за подобное преступление свет не вынес никакого приговора? Не во власти ли человека, подобного Кросби, было получать удовольствие в течение двух-трех недель за счет счастья девушки и потом бросить ее без всяких последствий для себя? «После дуэли с Кросби меня исключат из клуба, – говорил Бернард про себя, – а его не исключат». Кроме того, какое-то неопределенное чувство подсказывало, что этот поступок доставлял Кросби некоторое торжество. Доставив себе удовольствие ухаживанием за такой девушкой, как Лили Дейл, без всякой расплаты, обычно следующей за подобным удовольствием, он многим будет представляться как человек, заслуживающий особенного внимания. Он провинился против всех Дейлов, а между тем все тяготы и скорби, возникшие по его вине, должны пасть исключительно на Дейлов. Таковы были размышления Бернарда, когда он рассматривал это дело, – размышления довольно грустные: он хотел отмстить, а между тем не видел никаких способов. Со своей стороны, мне кажется, Бернард сильно ошибался относительно того, как, по его мнению, друзья Кросби оценили бы этот поступок. Правда, мужчины всегда будут легко судить о подобных предметах, допуская, что в любви, как на войне, все дозволено, – будут даже с некоторой завистью говорить о счастье какого-нибудь отъявленного обманщика. Но я никогда не встречал человека, который бы думал так относительно самого себя. Собственные суждения Кросби насчет последствий, ожидавших его за тот поступок, были гораздо правильнее составленных Бернардом Дейлом. Он считал такой поступок позволительным, пока лишь собирался совершить его, и пока еще мог оставить его несовершенным, но с минуты совершения это дело представлялось ему в истинном свете. Он знал, что поступил как негодяй, и знал, что другие люди будут считать его таковым. Так считал уже и его друг Фаулер Прат, который смотрел на женщин как на игрушки. Вместо того чтобы хвалиться своим поступком, он боялся намекнуть на какое-нибудь обстоятельство, имевшее связь с его женитьбой, боялся говорить о браке, как иной боится говорить о вещах, которые им украдены. Он уже замечал, что в клубе на него посматривают косо, и хотя он не опасался за сохранность своей шкуры и костей, но все же испытывал неопределенную тревогу по поводу того, что ему придется встретиться с Бернардом, нарочно для этой встречи вооруженным палкой. Сквайр и племянник его сильно ошибались, полагая, что Кросби оставался безнаказанным.
По мере приближения зимы Кросби более и более убеждался, что благородное семейство Де Курси следит за ним весьма внимательно. Некоторых членов этой благородной фамилии