Портрет Дориана Грея. Перевод Алексея Козлова. Оскар УайльдЧитать онлайн книгу.
но так и не могла не прыснуть от смеха. Мистер Эрскин же слушал, плотно сжав гузку.
– Да! – продолжал лорд Генри. – Это одно из величайших таинств жизни. В наши дни масса двуногих отправляется в мир иной от чрезмерности здравого смысла, и делает открытие, что единственное, о чем не стоит сожалеть, – это наши грехи и заблуждения, в тот момент, когда уже слишком поздно пытаться что-либо исправить!
За столом разразился дружный, разноголосый смех.
Лорд Генри, как опытный фокусник, принялся свободно поигрывать этой сентенцией, то жонглируя ею, то превращая её в свою противоположность, то оставляя в покое, то вновь третируя и расчленяя, то расцвечивая её фантастическими красками сверкающей восхитительной фантазии, то окрыляя рогатыми софизмами и блистательными парадоксами. Эта осанна безумию, по мере своего парадоксального развития, вывернулась наизнаку и превратилась чуть ли не в философию, а потом эта гутаперчевая философия налилась соком студенческого шутовства, подхватила мотив безумного искусства наслаждения и вакхических оргий, стала дефилировать в наряде, залитом шипящим, терпким молодым вином, и в клоунской плющевой короне понеслась дикой вакхической пляской по холмам серой обыденности, насмехаясь над трезвостью спелёнутого трезвостью Силена. Реальность рассыпалась пред ней, как затравленные духи лесов и гор. Её дебелые крупные ноги скользили по виноградным гроздьям чудовищной давильни, над которой возвышался всезнающий Омар, и кровь винограда огненным потоком вскипала в бешеном буйстве пурпурных пузырьков, вздувавших поток всё выше, пока он багрорвой пеной не застывал на аспидных, пологих краях гигантской чаши. Это была невиданная дотоле импровизация, обращённая только к вниманию Дориана Грея, ибо он чувствовал, что в эти мгновения глаза Дориана Грея прикованы к нему, и ясное понимание того, что среди его странных слушателей присутствует человек, тайные струны души которого он желал затронуть, многократно заостряло его интеллект и невиданно раздвигало его воображение. Речь его была блестяща. Это была воистину окрыленная вдохновением речь, загипнотизировашая всех без исключения слушателей, которые, внешне хохоча, покорно, как крысы за козопасом, шли за его разнузданной, визгливой дудочкой. Взгляд Дориана Грея словно приклеился к фигуре лорда Генри, он застыл и как завороженный, не свобил с него глаз. Выражения его лица и губ сменяли друг друга с немыслимой скоростью, его чувства словно охотились друг за другом, и вслед за безвольной улыбкой, безмерное удивление застыло в его огромных глазах.
Наконец Реальность этого мира нагрянувшая в виде лакея, наряженного в модный шлафрок, потрясла поднебесные построения лорда Генри, и доложила герцогине, что карета уже подана и дожидается её у входа.
Герцогиня в деланном ужасе заломила худые руки.
– Какая досада! – огорчилась она, – Я принуждена покинуть вас! Я должна забрать своего муженька из клуба, чтобы ехать с ним его на какой-то идиотский митинг в Виллис-Румс, где ему уготована