Первое Солнце Шестой Воды. Книга Первая. Небис. Метафизическая художественная серия «Женьшеневая Женщина». Александра БарвицкаяЧитать онлайн книгу.
мрак из изогнутых маковых головок фонарных столбов, выстроенных вдоль улицы двумя прицельными рядами.
Ночь, давившая всей тучностью своего веса на сопротивляющийся город, виделась в сравнении с нутром жилища совершенно сажистой. Но даже эта приговорённая к расстрелу беззвёздная дыра бездны, зажатая в белый контур оконной рамы, не могла запачкать угольной пылью тьмы выстиранное отбеливателем полотно маленькой комнаты в три на три метра.
Комната была ослепительно бела и наполнена.
В ней не было: ни стула, ни стола, ни кровати, ни шкафа, ни картин, ни зеркал, ни комода, ни канделябров, ни так любимых хозяйкой комнаты книжных полок и даже самих книг.
В белой комнате не было ничего рукотворного, кроме устремлённых прямо друг в друга двух входов-выходов: двери и окна с длинной ступенькой подоконника, отделявшего разбухающий светом внутренний мир комнаты от затягивающего в неизведанное, которое широким зрачком ночи заглядывало сюда извне.
Комната была ослепительно бела.
И полна.
В комнате находились двое: хрупкая женщина и высокий, крепкого телосложения мужчина лет тридцати пяти.
Её скулы и по-детски зажатые плечи были чуть прикрыты вьющимися рыжеватыми волосами. Они оттеняли тонкие черты лица, алое пятно пламени между бровей и рассеянный, растекающийся по клеткам, направленный внутрь себя взгляд.
У него были цепкие, будто знающие далеко наперёд, не по годам мудрые, глубоко посаженные карие глаза. Каштановые волосы чуть спадали на высокий лоб, расчерченный тремя горизонтальными линиями рано обозначившихся морщин. Такие бывают у людей, чей мозг работает куда чаще и напряжённее, чем руки. Впрочем, и ладони этого мужчины, как и всё остальное, были наполнены мужской красотой уверенности и спокойной силы.
Она – наспех одета в наброшенный на голое тело зелёный шёлковый сарафан, открывающий бледные, давно не видавшие солнечного света, худенькие руки и босые ноги с заострившимися коленями.
Ткань сарафана время от времени меняла цвет и покрой, становясь то красным, то оранжевым, то жёлтым, то голубым, то синим, то сиренево-фиолетовым платьем.
На нём были: лёгкий серый плащ, наброшенный поверх чёрного костюма тончайшей шерсти, скрывавшего ослепительно-белую рубашку, и классические замшевые туфли ручной работы, выдававшие в их хозяине человека вне толпы, вряд ли пользующегося общественным транспортом.
Она, поджав ноги к груди, сидела на подоконнике – на стыке светлой материи комнаты и тёмной материи ночи.
Он смущённо стоял в самом ярком пучке света – в центре комнаты.
Давно не запиравшаяся дверь квартиры, со сломанной ручкой и вывороченной в стальные лохмотья замочной скважиной, глухо постукивала от гулявшего сквозняка.
Некоторое время назад, когда мужчина только вошёл сюда, в его руках, упрятанных в тонкие тёмно-коричневые кожаные перчатки, был небольшой кейс из дорогой, в тон перчаткам, кожи с бронзовой инкрустацией по углам, на ремешках и кодовом щипце-замочке.
В кейсе хранилось что-то ценное, но сейчас этот мини-чемоданчик