Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки. Рут Кокер БерксЧитать онлайн книгу.
спасибо, – сказала я.
Так я попала в библиотеку. Несколько раз мы приходили туда вдвоем, а через некоторое время Твид обычно уходила к одному из своих пациентов и больше не возвращалась. Еще пара визитов – и я смогла приходить туда одна. Я улыбалась библиотекарю и в качестве платы за вход одаривала его комплиментами.
В библиотеку позаниматься и вздремнуть приходили интерны и студенты-медики последних курсов – среди них не было ни одной девушки. Я читала, сидя рядом с ними, и вскоре они ко мне привыкли. В библиотеке был аппарат для чтения микрофишей, и я, делая записи, просматривала статьи на экране. Мне вспомнилась школа и как я читала микрофиши на таком же аппарате. Знания давались мне не так легко, как другим детям, и никто – включая меня саму – не догадался, что я страдала дислексией. Я думала, что мне просто нужно заниматься больше, чем сверстникам. И поэтому часами просиживала в школьной библиотеке, пытаясь наверстать материал и перечитывая одно предложение дважды, а то и трижды, лишь бы понять написанное. С тех пор мало что изменилось.
Поначалу, собираясь выйти из дома, Бонни просила меня вынимать зонд. Но эта процедура была настолько болезненной, что в конце концов моя подруга стала везде ходить с трубкой. Она отсоединяла зонд от шприца, через который подавалась питательная смесь, и затыкала его за ухо. В продуктовом магазине на нас буквально таращились. И не зря: Бонни сразу же привлекала внимание. От радиотерапии у нее совсем не осталось волос; когда она обращалась ко мне, из горла вылетало кряканье, а из-за уха элегантно торчал зонд.
– А вот и мы, – говорила я всякий раз, когда мы посещали общественное место.
У Бонни совсем не было денег, и она жила в ветхом домишке посреди леса. Моя мама назвала бы Бонни «лягушатницей». Она считала, что все белокожие бедняки доживают свой век в лесу вместе с лягушками. Для обогрева у Бонни была только пузатая дровяная печка. В декабре, через некоторое время после операции, температура на улице опустилась до двадцати градусов[13]. Я приехала проведать Бонни, и оказалось, что у нее жутко холодно.
– Бонни, клади в печь побольше дров. Так же нельзя.
– Все в порядке, – ответила она.
Я подошла к печке и увидела коробку, полную мелких веточек. Бонни собирала древесину для розжига сама. Тяжести поднимать она не могла совсем и поэтому подбирала с земли лишь легкие хворостинки.
– Ну все, с этим пора заканчивать, – сказала я.
– Все нормально, – сказала Бонни.
– Нет, это не нормально, – возразила я. Я так старательно заботилась о подруге, а ей приходилось жить в таких условиях. – Это не нормально! Это неправильно!
Надо сказать, что Бонни так жила еще до того, как заболела. Она всегда довольствовалась малым. Отец Бонни не пропускал ни одной юбки и, кажется, сбежал от ее мамы так быстро, что даже нельзя было сказать, что они вместе провели ночь. Бонни росла в те времена, когда матерей-одиночек
Около –6 ℃.