Священная война. Цзэдун ТаоЧитать онлайн книгу.
выросли, стареем, – согласился отец Наргиз. – А помнишь, как такими, как он, мы заглядывались на дочь Бэлгутай нойона… Э-э-э, как ее…
Боржгон Мэргэн попытался вспомнить и не смог.
– Онулун, точно, – подсказал Боорчу-батур. – Имела такую тяжелую длинную косу, постоянно бившую ее по бедрам.
– Нет, Онулун – это дочь Элджидай нойона. Эту я помню…
– Да нет же! У той было рябое лицо и бедра не такие приметные.
И они еще долго спорили, отдаваясь юношеским воспоминаниям, о том, у кого были круче бедра и кого первого женили, совсем не на той, которую так желало молодое пылкое сердце.
– Ах да, – наконец спохватился сотник. – Ты чего тут стоишь и краснеешь, победитель? Гордись, Наргиз сказала, что ты достоин командовать тысячей. Похвалу от нее не часто услышишь, она, брат знает, что говорит.
– Как же ему доверить тысячу кэшиктенов, еще не показавшему себя в бою? – как-то хитро спросил Боржгон Мэргэн.
Наблюдательный Ван Юань заметил, как у того заблестели глаза.
– Но и не доверять твоей Наргиз нет причин, – вслух размышлял темник. – Когда меня укусила змея, она одна знала, что делать, – как видишь, остался жив. Мы вот что сделаем. Ван Юань станет тысячником, а помощником ему определим Наргиз, она будет командовать сотней его нукеров и подсказывать нашему герою, как правильно брать города.
На том и порешили.
Из юрты темника, где с него сошло семь потов, Ван Юань вышел шатающейся походкой, ярко светило солнце, в голове свистели жаворонки.
– Вот видишь, – говорил ему Боржгон Мэргэн, вышедший следом. – Теперь тебе не придется никого убивать, у Неба на каждый случай есть десять верных решений. Теперь ты тысячник, охраняющий ставку главного хана, и всегда должен находиться при нем. А моя Наргиз будет охранять тебя, и, поверь, ни один враг к тебе не приблизится. Так ты прямиком и войдешь в Рай, чистый, без крови на руках.
– Разве я просил об этом? – снова виновато покраснел Ван Юань.
– Не смущайся, я тут не причем. За тебя просила бесстрашная Наргиз… Она хоть и моя любимая дочь, ее стоило бы хорошенько выпороть: эта бестия посмела говорить сегодня с Великим Ханом. Самое удивительное, что он ее принял и выслушал. А уж темнику Боорчу-батуру ничего не оставалось, как исполнить ханское повеление. А могли и голову отрубить, – плутовато взглянул на юношу Боржгон Мэргэн. – Но никак нельзя отрицать очевидное: Любовь тебя хранит.
Это верно… Но Ван Юань уже не чувствовал себя героем, а так, будто на него вывернули казан помоев. При полноте и самодостаточности он уже не летал над степью, не испытывал той особой легкости духа, с которой привык встречать новый день, а надежды, рвущиеся в синеву, враз иссякли; разум еще вопил к Небесам, взывая о милосердии, но Те ничего не отвечали. В конечном счете, он решил окунуться в ледяную реку, чего ни один монгол не сделал бы, ведь воды в степи священны. Но Ван Юань не был настоящим монголом, его ханьская душа время от времени отзывалась на зов предков, и если он