Teologica. 1995–2016. Maxim BernsЧитать онлайн книгу.

      Я ненавидел старый дом

      И эти стены

      За их тюремный профиль

      На заре,

      За то, что в них я резал

      Свои вены

      И выл, как пес

      В дырявой конуре.

      Я ненавидел слабонервных и

      Пророков,

      И в тесноте церковной

      Плен Огня,

      Но больше ненавидел

      Свои строки,

      Что как наркотик

      Мучили меня.

      Сочи, 25.03.96 года

      Песня для другой стороны

      Ее звали просто – «Свобода»,

      Когда свет упал на колени,

      И кровавые серп и молот

      Вознесли кого звали Ленин.

      Ей отрезали слух и память

      По желаниям иноверца,

      И мир понял, что можно ранить

      Лишь идеей в самое сердце.

      Его слуги сожгли Карфáген,

      Полоснули по старым ранам,

      И подняли красные флаги

      Над сараем, что раньше был храмом.

      Ее звали просто. «Свобода».

      Даже в камере, где ждут смерти,

      И в холодное время года

      Её плен охраняли черти.

      Вольск, 01.11.96 года

      I

      Таинственной болезнью, ломкой губ

      Проснулось солнце стонущим зенитом,

      Тяжелым маршем водосточных труб

      На крыше, где сидела Его свита.

      В подвалах опустевшего дворца

      Алели свечи и взывали трубы,

      По кругу плыли тени без конца

      Оков зари – напоминаний грубых.

      Кипел на пальце перстень Сатаны,

      Висели в воздухе минуты и картины —

      Дарил Он утру белые цветы,

      Придуманные под лидокаином.

      Иглой стонал крылатый горизонт

      И изливал в пространство капли яда —

      Они сжигали свой холодный фронт,

      Похожие на ангелов из Ада.

      II

      И Он вознесся к пыльным небесам

      В пещеры грома – облачные дзоты.

      Вподобие базарным чудесам

      Он оставался тем же самым Кто-то.

      Куски зари горели кровью сов.

      Расшиты в покрывалах, впеты в лето

      Хрипели кони от своих оков,

      С печальным скрипом ехала карета.

      Остывший цвет испепелённых слов

      Обуглился в засолнечных венчалях,

      И слышал Кто-то постоянной зов

      Пустых подвалов – капищ для печали.

      И кучер повернул коней назад,

      Когда сверкнули звезды бликом стали —

      И голос стих, и свечи не горят,

      И задохнулся Кто-то в этих далях.

      III

      А выси стали страшны – лед и взгляд,

      Ворчание