После маскарада. Юлия ЛиЧитать онлайн книгу.
пор пациент, почувствовавший себя лучше, стал требовать за завтраком столового вина. Ему отказывали, он яростно протестовал и объявлял голодовку, которая обычно длилась до обеда.
– Что ж, – Грених сузил глаза. – С него и начнем. Найти и привести на место.
Рита осталась у двери палаты, не решившись войти, Грених и не настаивал. Ее напугали приготовления и таинственные лица других пациентов, перешептывающихся друг с другом.
– Что сейчас бу-удет! Ой-ё-ё-й!
– Очнется другим человеком.
– Если очнется.
Петя убрал свой блокнот с карандашом в карман и встал рядом с Ритой, обеспокоенно на нее поглядывая, готовый в любую минуту поддержать.
Погрузив алкоголика в гипнотический сон, схожий с состоянием сомнамбулизма, Грених заставил того испытать все муки жесточайшего отравления.
Зрелище действительно было невероятное. Все дружно ойкали, айкали и тихо вздыхали, очень сочувствуя Виктору Филипповичу. На глазах у больничной публики он зеленел, желтел, синел, корчился от боли, вскрикивал, умолял, даже просил смерти и раз свалился с кушетки – пришлось надзирателю и Пете броситься на помощь и вернуть его на место. Апофеозом этой страшной пантомимы, мрачности которой добавлял давящий, монотонный голос профессора, живописавшего муки в таких густых красках, что делалось невыносимо тошно, стал длительный приступ рвоты у пациента. После Виктор Филиппович сделался таким же бледным, как выкипяченная простыня, на которой он лежал.
Тотчас по щелчку пальцев Грениха явилась медсестра с ведром и тряпкой, быстро распахнула окна, ловко вытерла полы и с помощью двух надзирателей перестелила постель и переодела больного в точно такой же комплект одежды, какой на нем был во время сеанса.
В больнице уже привыкли: если Грених проводил гипнотические представления (так называли это больные), порой имевшие не слишком приятные последствия, рядом всегда дежурила одна из медсестер, заведомо получившая ряд указаний.
Рита по-прежнему стояла с Воробьевым в дверях, прижав ладони к бесцветным щекам, она едва дышала, глаза ее – большие и круглые, как у мыши, – стали еще больше. Грених кивнул стажеру. Тот шагнул в палату, откашлялся и заговорил, обращаясь к пациентам:
– Граждане-товарищи… друзья, помните, вы являетесь самыми главными помощниками в нелегком случае товарища Сабурова. Не заручившись вашей поддержкой, Константин Федорович и думать бы не стал о подобном мероприятии. Если кто нарушит слово о молчании, то сегодняшние мучения пациента можно счесть напрасными: он примется за старое. Продолжаем вести себя так, словно ничего не произошло. Вернитесь к кроватям.
Все молча, согласно кивая, разбрелись по своим углам.
Грених повернулся к больному и, нагнувшись к нему, громко произнес:
– Сейчас вы проснетесь и ничего этого помнить не будете. В памяти останется лишь ощущение пережитого. Проснитесь!
Тот открыл глаза и минуту