Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России. Коллектив авторовЧитать онлайн книгу.

      91

      Здесь важно всерьез отнестись к беспокойству по поводу того, что предыдущие несколько попыток использовать делиберативные институты для выработки политических решений в рамках парламентских форм окончились неудачей (в целом неудачные попытки Екатерины II организовать местное самоуправление и Уложенную комиссию, роспуски первых Дум в Российской империи, разгон Учредительного собрания, распад СССР после создания Съезда народных депутатов, противостояние Верховного Совета и президентской ветви власти в 1991–1993 годах и т. д.). Парламентские формы достаточно быстро приводили к сильному напряжению и даже противостоянию с другими ветвями власти и в конечном счете к воссозданию неделиберативных механизмов принятия решений. Как следствие происходило и сворачивание механизмов общественной дискуссии, способной влиять – в том числе (хотя и не исключительно) в силу практической невозможности согласовывать слишком разные интересы и представления. Вопреки своей репутации «философа консенсуса», Хабермас собственно и писал о негарантированности благополучного исхода интеграции конкурирующих позиций через делиберацию (см. сноску выше). К этой неопределенности ранний Хабермас добавляет одно пессимистическое указание на неблагоприятные социальные условия позднего капитализма и одно ободряющее указание на встроенное в европейскую политико-правовую традицию ожидание участия и согласия по принимаемым официально решениям, без удовлетворения которого порядок будет в конечном счете нелегитимным. Зрелый Хабермас в этой связи демонстрирует, что тонкая, но вполне ощутимая субстанция коммуникативной власти укоренена в антропологической природе человеческого языка и общения. Эта горизонтальная власть естественно возникает в ходе свободного общения между людьми.

      Значение такой делиберативной власти в конкретном политическом устройстве, как правило, обусловлено и ограничено не только культурой обсуждения ключевых участников, но и другими силами и институтами. Слишком быстрое расширение участия в дискуссиях по реальным решениям, вовлекающее в него людей без достаточного опыта слабой публичности или по вопросам, которые затрагивают жизненно важные интересы более сильных акторов, де-факто разрушает общественное доверие к дискуссии как практически полезному механизму. А это позволяет сильным акторам более успешно ограничивать и без того слабые институты публичности, мешающие консолидации устойчивого порядка. Ключевой вопрос в этой связи – внимание к вектору движения в сторону постепенного расширения и культивации соответствующих навыков, представлений и практик дебатов. Простая констатация несовершенства текущей ситуации и одновременная ставка на максимально широкое использование столь тонкого механизма взаимодействия, безотносительно к его социальным условиям, на деле невольно возвращают нас в исходную точку цикла. В результате в обществе накапливается скепсис и отторжение публичности. Историки могут навести увеличительное