Привет из прошлого. Ксения ЧайковаЧитать онлайн книгу.
решившего покуситься на здоровье, а то и жизнь королевы, тут приписать никак не получится: баланс сошёлся с изумительной точностью. Всего на кухне в тот день (как и всегда, впрочем) было изготовлено десять котлет. Девять из них так и дожидались возможного принцессиного каприза в судочке в специальном тёплом шкафу над плитой. Одну (ту самую, на которой маменька изволили поскользнуться) принесли в столовую на сервированном овощами блюде и торжественно поставили перед Её Высочеством.
Дело зашло в тупик: меня, естественно, заигравшиеся в расследование фрейлины допрашивать не посмели. Матери я честно объяснила, как всё было: ну не хотелось мне есть эту невкусную пресную котлету, вот совсем! И лежала она на тарелке, лежала, а потом спрыгнула на пол. Сама! И ускакала под скатерть. А что такого? У вас, матушка, ни разу котлеты с тарелок не прыгали? А вот в жизни случается ещё и не такое…
Даже тогда никто ничего не заподозрил. Ну, может, и призадумался папенька слегка, да только живо выкинул неприятные мысли из головы. Что такого? Ну бросил ребёнок ненавистную котлету под стол, ну соврал, боясь наказания, когда увидел, какой шум да переполох вышел из-за необдуманного поступка… Бывает.
Бывает, ага. Я вот после этой истории как-то поосторожней сделалась. Соображать начала. И к людям окружающим приглядываться. Что для них нормально, что нет. И как-то очень быстро выяснилось, что не скачут у других котлеты сами по себе по тарелкам. И отбивные тоже не скачут. И куски рыбы и птицы. И не чувствуют люди, где дохлые пауки валяются, и не умеют заставлять этих пауков бегать, а мёртвых мух – летать.
А я умела. Это было не странно. Это было естественно. Так же естественно, как то, что уши слышат звуки, а челюсти жуют еду, что на ноги натягивают чулки, а на руки – перчатки…
Мне пришлось нелегко: надо было как-то решать, что можно делать на людях, а чего нельзя. Каким-то звериным чутьём я ощущала, что некоторые мои особенности и способности будут восприняты окружающими не слишком адекватно, и пыталась понять, что именно в моём поведении покажется людям странным. Вот если мне под быструю ритмичную музыку танцевать хочется – это нормально? Или другие вовсе даже не хотят ничего такого? А если иногда по вечерам я слышу далёкий шёпот прапрабабушки, рассказывающий мне старинные сказки и мурлычущий колыбельные? Других тоже мёртвые родственники убаюкивают?
Некоторое время у меня каким-то невероятным образом получалось лавировать между строгостями придворного этикета и собственными странностями.
А потом я совершила большую ошибку. Я подняла дохлую собачку фрейлины. Случилось это, когда мне было уже восемь.
Ума не приложу, как оно вышло. Будучи совсем ещё ребёнком, я слабо себя контролировала и мало что соображала. Но восемь лет – уже ведь возраст! Не то чтобы прям уж замуж или там полками командовать, но и не кроха несмышлёная, как ни крути. Ан вот опростоволосилась. Ошиблась. И что хуже всего, ошиблась прилюдно.
И что