Априори Life 3. Лариса БутыринаЧитать онлайн книгу.
меня зависят, – с легким раздражением парировал он. – Это в двадцать пять у всех есть талант и одаренность, на пятом десятке отыскать его куда сложнее. Основополагающим желанием жить все чаще выступает ответственность.
– Иными словами: у меня интересный вид деятельности, приличный заработок, мои знания и умения достаточно востребованы, я пользуюсь интересом у женщин и весьма доволен собой, но… Только вот в этом "но" все и кроется. Из-за него все твои слова воспринимаются, как отговорки. Ты пытаешься жить, не оглядываясь и не вспоминая, но ни секунды не упустишь, чтоб не сопоставить сиюминутный момент, с тем, как это было или могло быть раньше. Отсюда все это бесформенное позерство и выставление себя шутом гороховым, готовым стебаться над всеми, в том числе над собой. Будто все это так – смеха ради. Все это неправдоподобно: эти чашки на столе, эта улица, этот вечер и час. Они неправдоподобны, как и все твои отрывки воспоминаний, затонувшие в годах, вроде и живые, но все же мертвые, знакомые, но беспредельно чужие, фосфоресцирующие в мозгу, словно из другой жизни, прошлой, на другой планете… А на этой, – так, – сплошной бардак и неуправляемый хаос. Только этот неуправляемый хаос, этот бардак и есть жизнь. Вопрос лишь в том, какова твоя роль в этом хаосе? Кто есть ты в нем, коль по-прежнему оставили на сцене? Это непросто. И переждать в буфете не получится. Но все же стоит того, чтобы разочек пройтись по тексту, хотя бы ради того, чтоб предотвратить пьяные мужские разговоры о том, как повзрослевшая дочь не признает и не перезванивает.
Мне хотелось добавить еще пару реплик, куда более едких и колких, но холодный рассудок и глубочайшая дань уважения к человеку, сидящему передо мной, дали прямой приказ речевому аппарату закрыть рот и не усугублять свое и без того шаткое положение. К тому же, я прекрасно знала, что словесный прессинг его не трогал ничуть. С непоколебимой ясностью он мог выслушивать брань, перепалки, угрозы, прикрывать глаза от интенсивных слюно-извержений разъяренного собеседника, и не выдавать на лице ни единой эмоции, чтоб потом одним жестом без всяких предупреждений заставить обидчика в корне поменять свое мнение. «Всегда интереснее и правильнее заставить человека рассуждать рационально», – была его излюбленная фраза в подобных случаях. Оно и немудрено, – искусство вести переговоры он перенял у самого Али. И мне доводилось лицезреть Вениамина в разных его состояниях, некоторые из которых славились своей беспощадностью, силой и форменной изобретательностью, более известные как особый почерк в определенных кругах. Не до каждого доводилось его доводить. И сейчас этот человек сидит напротив, откинувшись на спинку стула и смотрит куда перед собой. Смотрит с ярко выраженной агрессией. Губы чуть разомкнуты, глаза широко раскрыты, цветом серого стекла вместо привычных янтарно-зеленых. А я буквально физически ощущаю, как начинаю краснеть, отчего все сильнее сжимаю ручку кофейной чашки, так, что белеют костяшки пальцев. Напряжение заметно нарастало. С каждой минутой. И причем не только межличностное. Будто вторя разряженному атмосферному давлению, вечернее